Хедрик Смит - Русские

Кроме того, Министерство обороны не только имеет свою собственную систему «закрытых» военных заводов, но и внутри всей советской промышленности военные заказы выполняются по иным стандартам, чем обычные, гражданские. Юрий, рабочий-металлург, рассказывал мне, что на его заводе различали продукцию трех различных категорий; для каждой из них имелись отдельные сборочные линии и отдельные рабочие бригады, оплачиваемые по разным ставкам, даже если они выпускали одни и те же изделия. Одна категория — военная продукция; вторая — продукция, идущая на экспорт; и третья — товары «обычного» внутреннего потребления. «Гвоздь, кнопка, чайник, металлы, спецодежда, одеяла, рукавицы или какой-нибудь прибор — все подлежало такой классификации», — сказал он. Иосиф, инженер-холодильщик из южной России, рассказывал то же самое: «За обычную продукцию платят меньше, — сказал он. — За экспортную и военную — больше, но и требования выше. На работу затрачивается больше времени, и требования к качеству изделий значительно выше. Такую работу обычно поручают высококвалифицированным рабочим».

Рашид, мастер с ташкентского завода тракторных деталей, рассказывал, что когда его завод получал военные заказы на «выключатели, фонари или что-либо подобное, скажем, для ракет, из армии присылали подробные инструкции по контролю качества деталей. Я сам подписывал документы о том, что наша продукция не соответствует техническим условиям оборонной промышленности, и тогда мы продавали эти изделия колхозам и совхозам — различные приборы, инструменты, гаечные ключи, отвертки, запасные части и т. д.».

Другой мой знакомый, специалист по программированию ЭВМ, работавший с автоматическими системами управления на многих предприятиях, в том числе «закрытых» оборонных или смешанных — военно-гражданских, рассказал, что нет никакого сравнения в контроле качества даже самых обычных изделий гражданского назначения и для военной промышленности. «Эффективность военных и космических программ основывается на жестком контроле продукции, — сообщил он. — На каждом заводе сидят офицеры (причем на крупных заводах это — генералы), которые действуют в соответствии со строгой армейской дисциплиной. Они уполномочены не принимать брак, и они бракуют большое количество изделий, что часто обходится очень дорого. Но раздутый бюджет допускает подобные расходы. На одних и тех же заводах рабочие производят хорошие холодильники для военных потребителей и холодильники, часто ни на что не годные для обычного гражданского рынка, но это никого не волнует, так как гражданская продукция не подвергается настоящему контролю качества. Я видел, как делали транзисторы. Обычно из 100 транзисторов военные представители выбирают только один или два. Некоторые экземпляры отбрасываются как негодные, а остальные отправляются на гражданский рынок».

Однако даже в этих областях первостепенной для государства важности — в военной промышленности и в программах космических исследований — так же, как и на важнейших гражданских объектах, советские стандарты не соответствуют западным. Считается, например, что в области электронно-вычислительной техники русские отстают от Америки примерно на 10 лет. В начале 1975 г. в бюллетене Советской Академии Наук сообщалось о том, что вычислительных машин в Советском Союзе примерно в 10 раз меньше, чем в Америке, причем большая их часть — транзисторные, низкого быстродействия машины второго поколения, тогда как в Соединенных Штатах широко применяются быстродействующие вычислительные машины третьего поколения на микросхемах. Но отличие не только в выпуске устаревшего оборудования. Многие советские специалисты по вычислительной технике говорили мне в частных беседах, что программирование в Советском Союзе находится на значительно более низком уровне, чем на Западе. Еще более серьезной проблемой, как рассказывал мне инженер по электронике, имеющий многолетний опыт работы на оборонных заводах, является ненадежность вычислительных машин и другого электронного оборудования. «Наши вычислительные машины постоянно выходят из строя, — сказал он. — И простаивают столько, что с вашими даже сравнить невозможно. Ваши гораздо более эффективны».

То же относится и к товарам, идущим на экспорт: особые требования, предъявляемые к экспортной продукции в СССР, не повысили качества советской техники настолько, чтобы сделать ее привлекательной для Запада. Может быть, наилучшим критерием для оценки различий в экономике Востока и Запада служит однобокий характер торгового обмена техникой. Согласно советскому ежемесячнику «Внешняя торговля», в 1974 г. промышленно-развитые страны Запада закупили у Советского Союза оборудования и станков на сумму всего 170 млн. рублей (220 млн. долларов), тогда как объем закупок западной техники составил 2 млрд. рублей (2,67 млрд. долларов) — соотношение почти 12:1 не в пользу Москвы. Если бы не нефть, природный газ, золото, хром и редкие металлы, т. е. экспортные товары, характерные, в основном, для стран со слаборазвитой экономикой, Москва не могла бы торговать с высокоразвитыми странами Запада. Советские ученые признают, что точная механика, точная аппаратура, точная биохимия — это те области, в которых их страна отстает. «Легче производить атомные бомбы или изотопы, чем транзисторы или биохимические препараты, — сказал один физик. — Мы никогда не были в состоянии создать точную технику и отстаем на много лет».

Концентрируя основные усилия и ресурсы в военной промышленности и освоении космоса, русские добились значительных достижений в этих областях, опередив все страны, кроме Америки, частично, правда, потому, что другие страны и не пытались добиться превосходства в этих областях. Однако наиболее осведомленные специалисты на Западе считают, что в разработке сложных ракетных систем и в области пилотируемых космических полетов Соединенные Штаты все еще на несколько лет впереди, хотя русские упорно пытаются их догнать. Полет «Аполлона» и «Союза» со стыковкой в космосе в июле 1975 г. показал превосходство Америки в этой области. В период подготовки к совместному полету один советский космический корабль с человеком на борту потерпел неудачу при запуске, а другим не удалось осуществить стыковку. Во время выполнения самого совместного полета русские космонавты испытывали значительно больше трудностей при стыковке с «Аполлоном», чем американцы. Не случайно в программе полета американским космонавтам была отведена более активная роль. Когда я по телевизору наблюдал за этим полетом, мне вспомнилось высказывание Венса Бренда, одного из членов экипажа американского космического корабля. Это было на приеме, устроенном по случаю 4 июля в Американском посольстве в Москве, в 1974 г., т. е. за год до совместного полета русских и американцев. Бренд и другие американские космонавты незадолго до того прибыли в Советский Союз, чтобы познакомиться с русскими космонавтами и их кораблем. Когда я спросил Бренда, каково его общее впечатление, он, не спеша, выпил стакан сока и попытался уклониться от ответа. В конце концов, он проговорил: «Так вот, после того, как я увидел «Союз» вблизи, мое восхищение русскими космонавтами возросло безмерно». Один американский чиновник, специалист по космосу, комментируя это замечание, сказал, что американские астронавты были удивлены, обнаружив, насколько примитивным оказался корабль «Союз» по сравнению с американским «Аполлоном», побывавшим на Луне. «Советские космонавты участвуют в полете в космос лишь пассивно, — сказал этот американец. — Они — только пассажиры. Их не подпускают к управлению кораблем, они не могут изменить программу полета, что обычно делают наши астронавты». Американцы, которые старательно избегали публичных сравнений, неприятных для Москвы, были также удивлены ограниченностью средств обеспечения жизнедеятельности, зашиты и аварийного спасения экипажа, заложенных в устройстве советского космического корабля, равно как и способом устранения некоторых неполадок. «Русские просто кое-как устраняют отдельную неисправность, — сказал этот американский чиновник, — тогда как американские специалисты, применяя системный метод, обычно выясняют источник неисправности, проверяют всю систему и стараются осуществить профилактический ремонт. Это — показатель не только огромной разницы в техническом мышлении, но и в самом подходе к проблемам организации и управления в целом.