Хедрик Смит - Русские

С точки зрения Кремля, полная и откровенная картина западной помощи Советам в ведении войны шла бы вразрез с советской пропагандой, утверждающей, что войну вел только один — советский — народ. По этой концепции дело представляется так, что война не носила всемирного характера и что Россия была ее центром, а все остальные страны — второстепенными участниками. Конечно, такое заблуждение свойственно всем нациям, но в России оно возведено в самую высокую степень стараниями цензуры. Сказать, что в момент острой нужды Москва вынуждена была обратиться к Западу за помощью, значило бы нанести болезненный удар по национальной гордости русских. Может быть, в некотором роде это — дань глубоко спрятанному в русской душе комплексу неполноценности, но такая информация замалчивалась всегда — шла ли речь о военной помощи, о помощи голодающим в начале 20-х годов, когда при Герберте Гувере был организован Совет американской помощи (кстати, в Большой советской энциклопедии сказано, что деятельность этого совета в основном служила прикрытием для диверсий и шпионажа), или о гигантских американских поставках в Россию в 1972 г. Воспоминания о войне никогда не вызывают у русских ассоциаций, связанных с союзническим сотрудничеством. Даже и сегодня они упрекают Запад за его поведение в войне. Из соображений идеологической солидарности они нередко преувеличивают значение скромных военных акций поляков, румын или венгров против нацистов и редко положительно оценивают вклад англичан, французов или американцев. Но помимо этой официальной линии в поддержку коммунистической солидарности, русские нередко говорят — и я сам это слышал, — что Запад нарочно оттягивал момент вторжения в Нормандию, чтобы дать возможность нацистам сконцентрировать все свои силы на русском фронте. Русские, причем очень многие, рассматривают это как преднамеренный акт предательства. Многие разделяют в этом отношении точку зрения Сталина, напрочь игнорируя тот факт, что пакт 1939–1941 гг. того же Сталина с Гитлером развязал немцам руки в первые годы войны: избавленные в этот период от необходимости воевать на втором — восточном фронте, — они бросили все силы на войну с Англией. Многие американцы не вспоминают об этом, когда их упрекают за Нормандию. Сам я обычно отвечал на эти упреки, что вряд ли мы хотели обескровить Россию, если тратили миллиарды долларов на поставки по ленд-лизу через Мурманск, а русские, как правило, возражают, уверяя, что американская помощь была ничтожной, — всего лишь тушенка. Это я слышал от чиновника Министерства иностранных дел, и от журналиста, занимающего высокий пост, т. е. от людей, которые по своему положению должны были бы быть лучше информированы, и от простых людей, которые могли действительно ничего не знать. От тех, кто располагал правильными сведениями и был готов признать, что Запад во время войны оказывал достаточно большую помощь, я обычно слышал такой ответ: «Но ведь эта помощь выражалась лишь в долларах, а мы платили кровью».

Когда речь заходит о войне. Восток бросает Западу еще один оскорбительный упрек: будто в последние месяцы войны союзники искали путей — при посредничестве жившего тогда в Швейцарии Аллена Даллеса — тайно, за спиной Москвы, заключить мир с Германией. Это утверждение (а многие ему верят) в какой-то степени определяет сегодняшний международный климат. Оно является центральной темой популярного многосерийного телевизионного детективного фильма «Семнадцать мгновений весны». Сюжет фильма — это фальсификация истории рада того, чтобы доказать двурушничество американцев. Советский шпион, красавец-мужчина по фамилии Штирлиц прокладывает себе путь на вершину гестаповской иерархии и обнаруживает заговор, организованный Генрихом Гиммлером, главой СС, и имеющий целью переговоры о заключении Германией сепаратного мира с Западом при посредничестве фельдмаршала Альберта Кессельринга, командующего силами СС в Италии. И только благодаря блестящим способностям Штирлица, а также хитрости и недоверчивости Сталина, который чувствовал, что «союзники ловчат», этот заговор удается блокировать. Хотя телевизионный фильм и повесть, по которой он сделан, были представлены советской публике как полностью «основанные на фактах», нигде в мире нет данных о том, что в составе командования СС Москва имела «супершпиона». Более того, чтобы превратить пресловутое предательство Запада в еще более позорный акт, автор повести и фильма, Юлиан Семенов, растянул истинную протяженность событий во времени; он представил историческую версию, противоречащую опубликованным дипломатическим документам. Согласно документам Государственного департамента о взаимоотношениях между Советским Союзом и Америкой во время войны, появившимся в печати в 1968 г., переговоры с немцами, проводившиеся по инициативе помощника Кессельринга, затрагивали возможность сдачи нацистских сил в Италии и только в Италии. Советскому правительству немедленно дали знать об этих переговорах через посла США в Москве Аверелла Гарримана и пригласили участвовать в них. Ни в одном документе не говорится о какой бы то ни было связи Гиммпера с этими переговорами или о каком-то более широком политическом соглашении, предусматривающем заключение мира с немцами. С другой стороны, документы свидетельствуют о почти параноическом нежелании Сталина признать, что приглашение принять участие в переговорах, сделанное американцами русским, продиктовано доброй волей, и об отказе Сталина, что впоследствии заставило президента Рузвельта с изумлением возражать сталинским обвинениям.

Советские руководители хорошо понимали, что показ многосерийного телевизионного фильма связан со щекотливыми проблемами и поэтому отложили его демонстрацию до возвращения Брежнева из поездки по Америке летом 1973 г. Этот фильм, как в техническом, так и в художественном отношении, намного превосходил лучшие телевизионные многосерийные фильмы, которые я видел в Советском Союзе. Фильм был настолько популярен, что осенью того же года его показали вторично, и политическое влияние фильма на аудиторию по всей стране было огромным. Вскоре после повторного показа «Семнадцати мгновений весны» я ехал из Москвы в Ленинград. Моими соседями по купе оказались оперный певец и армейский капитан. Оба, как выяснилось в разговоре, были глубоко убеждены в предательстве американцев незадолго до конца войны; мои ссылки на документы их не заинтересовали. «Хорошо, что Сталин раскрыл этот заговор, иначе нам бы не поздоровилось», — заявил оперный певец. «Это не очень-то приятно, но так оно и было, — настаивал капитан, и поколебать его тоже было невозможно. — У нас есть документальные доказательства этого. Конечно, в фильме многое — выдумка, но мы знаем, что проделывалось за нашей спиной».