Хедрик Смит - Русские

Русские заявляют, что месторождения природного газа в Западной Сибири — самые обширные в мире и что по запасам они превосходят все, чем располагают Соединенные Штаты. Нефтяное месторождение Тюменской области в Западной Сибири было разбужено от вековой дремоты и освоено за одно десятилетие, став самым высокопроизводительным нефтедобывающим районом Советского Союза и превзойдя даже честолюбивые расчеты Москвы. В Сибири сосредоточено 60 % всех запасов древесины Советского Союза, 60 % всего угля и 80 % гидроэнергетических ресурсов, обеспечиваемых гигантскими реками, общая длина которых в 25 раз превышает окружность земного шара. В Сибири есть не только якутское золото и алмазы, приносящие огромные доходы; она изобилует месторождениями таких редких металлов, как платина, молибден и вольфрам; можно сказать, что там представлены практически все элементы периодической таблицы Менделеева. Богатства эти настолько велики, что советские экономисты и инженеры отмахиваются от мрачных предостережений западных ученых относительно того, что человечество безрассудно истощает природные ресурсы земли. Богатств Сибири хватит, по их мнению, на целое тысячелетие.

Мессианский энтузиазм патриотов Сибири игнорирует реальные трудности, в том числе и тяжелые условия жизни, настолько тяжелые, что в течение 60-х годов из Сибири уехало примерно на один миллион человек больше, чем приехало, и это — несмотря на премиальные надбавки, которые выплачиваются для того, чтобы удержать здесь людей (для каждого района установлен определенный коэффициент в зависимости от трудности условий. В Якутске зарплата на 50 % превышает стандартную в тех районах страны, которые сибиряки называют «большой землей». За каждый год работы в Сибири выплачивается еще дополнительно 10 % от общей зарплаты — и так в течение пяти лет. В некоторых районах на крайнем севере надбавки достигают 200 %). Всего несколько лет тому назад некоторые энтузиасты предсказывали, что блестящие перспективы Сибири привлекут туда население, численность которого к 2000 году достигнет 60—100 млн. Однако в начале 70-х годов в Сибири насчитывалось лишь 26 млн. человек, и шансов на то, что к концу столетия численность населения достигнет 35 млн. человек, очень мало. Дело не только в том, что в связи с острой нехваткой рабочей силы замедлились темпы строительства и общего экономического роста Сибири. Умеющие считать рубли московские плановики обнаружили, что, несмотря на изобилие минеральных ресурсов в Сибири, стоимость их разработки и обеспечения условий, необходимых для привлечения рабочих, вдвое или втрое превышает стоимость разработки более доступных, хотя и менее грандиозных ресурсов в других районах страны. Тем не менее для нации, утратившей свой революционный порыв, но не отказавшейся от своих революционных претензий, освоение Сибири имеет жизненно важное значение как политический символ. Поэтому, как только подходит к концу выполнение одного показательного грандиозного проекта, немедленно торжественно провозглашается ударным следующий.

Когда в конце 1974 г. я покидал Москву, уже началась бурная пропаганда стройки БАМ — Байкало-Амурской железнодорожной магистрали длиной 3200 км, которую намечалось проложить на пустынных просторах между озером Байкал, этим чудом природы Восточной Сибири, имеющим форму ятагана, и рекой Амур, вблизи Тихоокеанского побережья. Официально цель этого строительства — открыть для народного хозяйства минеральные богатства советского Дальнего Востока. Однако БАМ будет также представлять собой стратегически важную железнодорожную магистраль, расположенную гораздо севернее Транссибирской, а, следовательно, и менее уязвимую в случае нападения Китая. Может быть, это и является истинной причиной строительства дороги. На пропаганду стройки были брошены поэты, музыкальные ансамбли, агитаторы, чтобы пробудить боевой дух и поднять людей на строительство БАМ, которое Москва провозгласила подвигом поколения, если не столетия. «Если бы для подобных проектов не было Сибири, партии следовало бы ее выдумать, — сказал по этому поводу молодой московский экономист. — Каждое поколение имеет собственный грандиозный сибирский проект. Было поколение Братска. Пришло поколение БАМ. Я был на одном таком строительстве, и условия там были прескверные. Комары съедали нас живьем. Они проникали в волосы, в палатки, в еду, всюду. Мы, комсомольцы, работали словно рабы — с раннего утра до позднего вечера. За это лето я заработал около 500 рублей. Сначала казалось, что это уйма денег, но чтобы добраться сюда и прожить здесь я потратил столько, что по возвращении домой оставшаяся сумма оказалась не такой уж большой. Но это — способ мобилизации людей».

«Все знают, что самые тяжелые работы на таких стройках выполняют заключенные, — говорил один мой знакомый ленинградец, — что на большинство комсомольцев оказывают давление, заставляя их ехать на эти стройки, что рабочие постарше отправляются туда за «длинным рублем». Тем не менее, когда люди читают: «Мы строим новую железную дорогу через всю Сибирь» или «Мы построили самую большую в мире гидроэлектростанцию», в них просыпается чувство национальной гордости. Обратите внимание на то, как описываются эти большие проекты — не столько с точки зрения конкретной экономической пользы от них, сколько с точки зрения тех пере мен, которые они принесут в эти районы. Все эти стройки имеют скорее идеологическое, чем экономическое значение. Без мероприятий такого рода не осталось бы идеализма. Без таких грандиозных проектов, откуда мы бы знали, что «строим коммунизм?»

Иностранцу, который не решится проехать всю Сибирь по железной дороге, трудно осознать, как огромен Советский Союз. Рассудок не может охватить географические масштабы государства, распростершегося на 11 часовых поясов; трудно, например, осознать тот факт, что Ленинград намного ближе к Нью-Йорку, чем к Владивостоку. Американцы привыкли воспринимать свою страну как целый материк, но ее размерь; сразу сжимаются, если ощутишь огромность советской территории. Соединенные Штаты и половина Канады могли бы поместиться в одной только Сибири. Поездка из Москвы в Иркутск, разделенных расстоянием в 5120 км, равносильна полету из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, но это расстояние не превышает и половины пути путешественника, пересекающего Советский Союз из конца в конец.

Еще до того, как вы сели на поезд Транссибирской магистрали, многое уже предвещает, какой огромный путь вам предстоит. Русские осваивают поезд как жилой автофургон; они являются на вокзал, нагруженные дешевыми потрепанными чемоданами, коробками, кое-как перевязанными веревками, подарками, игрушками, тяжелыми узлами и рассыпающимися тюками. Перед отъездом они запасаются буханками черного хлеба, сырами, холодной вареной рыбой или пирожками с мясом; они тащат сетки, битком набитые бутылками липкого сладкого русского ситро или водянистого пива. Люди набиваются в вагоны, превращая их в передвижные дома; немедленно переодеваются в синие пижамы, поселяясь целыми компаниями в купе на четыре или шесть спальных мест; женщины принимаются чистить огурцы или няньчиться с детьми, в то время, как мужчины, в нижних рубашках, почесываясь и позевывая, играют в шахматы или просматривают газеты.