Хедрик Смит - Русские
- Название:Русские
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Scientific Translations International LTD
- Год:1978
- Город:Иерусалим
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Хедрик Смит - Русские краткое содержание
Хедрик Смит, получивший премию Пулицера в 1974 г. за репортажи из Москвы, является соавтором книги «The Pentagon Papers» и ветераном газеты «Нью-Йорк таймс», работавшим в качестве ее корреспондента в Сайгоне, Париже, Каире и Вашингтоне. За время его трехлетнего пребывания в Москве он исколесил Советский Союз, «насколько это позволяло время и советские власти.»
Он пересек в поезде Сибирь, интервьюировал диссидентов — Солженицына, Сахарова и Медведева; непосредственно испытал на себе все разновидности правительственного бюрократизма и лично познакомился с истинным положением дел многих русских. Блестящая, насыщенная фактами книга Хедрика Смита представляет собой великолепную мозаику фактов, нравов и анекдотов, представляющих ту Россию, которую Запад никогда ранее не понимал.
«Самый всеобъемлющий и правдивый рассказ о России их всех, опубликованных до настоящего времени. Это - важная и великолепная книга. Она захватывает своей свежестью и глубиной проникновения» - Милован Джилас («Санди таймс»)
Перед Вами не сенсационные разоблачения, а сама жизнь. Это и для тех, кто думает, что знает о Советской России все.
Содержание:
Часть 1. Народ.
Привилегированный класс. Дачи и «ЗИЛы»;
Потребители. Искусство очередей;
Коррупция. Жизнь налево;
Частная жизнь. Русские как народ;
Женщины. Освобождение, но не эмансипация;
Дети. Между домом и школой;
Молодежь. «Рок» без «ролла».
Часть 2. Система.
Деревенская жизнь. Почему не хотят оставаться в деревне;
Люди и производство. «Скоро будет»;
Вожди и массы. Тоска по сильному хозяину;
Партия. Коммунистические обряды и коммунистические анекдоты;
Патриотизм. Вторая мировая война была только вчера;
Сибирь. Небоскребы на вечной мерзлоте;
Информация. «Белый ТАСС» и письма в редакцию.
Часть 3. Проблемы.
Культура. Кошки и мышки;
Интеллектуальная жизнь. Архипелаг неофициальной культуры;
Религия. Солженицын и национальная суть России;
Диссидентство. Современная технология репрессий;
Внешний мир. Привилегированные и парии;
Конвергенция. Становятся ли они более похожими на нас?
Русские - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В нашем мире, когда пассажирские поезда доживают свой век, железная дорога в России до сих пор сохранила свое поистине мистическое значение. Старые вагоны первого класса с их вылинявшими занавесками винного цвета, замысловатыми лампами, салфеточками на столиках и гнутыми медными дверными ручками еще, кажется, хранят аромат романтики начала века, так что моя жена, сидя в купе такого вагона, всякий раз чувствовала себя Анной Карениной. Борщ и солянка в вагон-ресторане подаются, правда, в казенных металлических мисках, но зато в каждом вагоне постоянно пыхтит самовар, жар в котором поддерживает кругленький разговорчивый проводник, готовый в любое время принести чай и сладкое печенье. Старые русские вагоны, рассчитанные на самую широкую в мире железнодорожную колею, были для меня особой роскошью: лежачие места в них — самые длинные из всех, какие мне когда-либо доводилось видеть в поездах. Путешествие на поезде привлекало меня и тем, что во время поездки у русских находится время и смелость поболтать с иностранцами, и мы не пренебрегали этой возможностью. Единственное, что нас беспокоило, когда мы собирались в Сибирь, — это опасение, что в поезде может быть холодно. Но тревога эта оказалась напрасной: как и все помещения в России, вагоны были так натоплены, что на каждой остановке мы выскакивали на платформу подышать свежим воздухом. Медлительность, с которой тащился поезд, помогала почувствовать, как велико было покрываемое нами расстояние. Подобно скрипучему торговому судну, терпеливо пересекающему обширное внутреннее море, наш поезд полз через огромный материк. Это был экспресс Москва — Пекин, которому предстояло пройти 8600 км за 175 часов, как гласило объявление, вывешенное в нашем вагоне. Мы проехали всего полпути — до Иркутска, и в течение этих четырех долгих дней видели в окнах одну и ту же картину: слегка холмистые снежные поля, сменяющиеся березовыми и лиственничными лесами, вновь переходящими в огромные заснеженные поля. Мы чувствовали себя словно всматривающиеся в катящиеся волны пассажиры судна, пересекающего океан. Занесенные снегом деревушки с их потрепанными непогодой избами и поднимающимся над крышами дымком проплывали мимо, подобно отдельным островкам, затерянным в этом снежном море.
Я воображал, что Сибирь затопляют волны поселенцев, как на американском Западе. Однако самое сильное впечатление во время этого путешествия в поезде на меня произвела разбросанность населения и огромная, бесконечная пустынность этого края. Иногда внезапно, не предваряемые пригородами, на нашем пути возникали города, которые так же внезапно исчезали, когда после непродолжительной стоянки поезд отходил от платформы.
О нашем продвижении в глубь континента можно было судить по изменению характера мелкой меновой торговли «между кораблем и берегом». Когда мы покидали Москву, вагон-ресторан был загружен большими количествами свежих яблок, апельсинов, огурцов, шоколадных конфет и других деликатесов. Вначале, на стоянке поезда, местные жители устремлялись к вагон-ресторану, чтобы приобрести у его работников, высовывающихся в окна и двери, московские припасы. А позднее, когда эти запасы начали истощаться и меню стало скромнее, торговля приняла иное направление. Хотя на станции Зима «берег» предлагал проезжающим весьма скудный ассортимент припасов, мы присоединились к потоку пассажиров, устремившихся к станционным киоскам, чтобы купить сладких сдобных булочек, пива и свежие газеты. На платформе несколько дряхлых старушек в черных пальто и шерстяных платках продавали огурцы домашнего соления и вареную картошку (по 25 копеек за полкило), от которой еще валил пар; несколько женщин нагружали лопатами в полувагоны уголь и отбивали сосульки, образовавшиеся у сливов или сковавшие сцепления. Однажды я видел, как женщина отбила вместе со льдом кусок металла, поглядела на него и удалилась, пожав плечами.
Уральские горы, которые пересекал поезд, оказались здесь настолько неприметными и вызывали такое разочарование, что мы почти не обратили внимания на полосатый столб, отмечающий границу между европейским и азиатским континентом и административное начало Сибири. Однако, проехав еще двое суток и достигнув Иркутска, мы почувствовали, что попали в другое полушарие. Множество молодых солдат, возвращающихся из краткосрочного отпуска в Монголию или на пограничные заставы на советско-китайской границе и заигрывавших с местными девушками, напоминало нам о том, что до Китая рукой подать. В поезде я слышал, как пассажиры расспрашивали проводников о жизни в Пекине. Те, которым уже приходилось ехать по дальневосточному участку Транссибирской железнодорожной магистрали, рассказывали о том, что из окна вагона они видели площадки для советских вертолетов, различные военные объекты и воинские подразделения крупной группировки войск, состоящей из сорока дивизий (миллион человек), которые русские держат вдоль границы с Китаем, составляющей предмет спора этих двух держав. Позднее я услыхал о запаянных цинковых гробах, отправляемых в глубь России через Иркутск (в апреле 1974 г.); местные жители полагали, что это были погибшие в каком-то пограничном столкновении, как обычно не преданном гласности. Но тогда, в 1972 г., после поездки Никсона в Пекин и до его первого визита в Москву, русские нервозно требовали, чтобы я объяснил им, почему Америка объединяется с Китаем против России. Русские так остро ощущают свое соперничество с Китаем, что меня многократно расспрашивали о нашей дипломатии в отношении Китая, особенно во время моего посещения районов, расположенных вблизи китайской границы.
Ни по какому другому вопросу мнение простых людей, кажется, не совпадает с официальной линией в большей степени, чем в отношении Китая, к которому русские испытывают глубоко укоренившийся страх и недоверие. Русские интеллигенты говорили о китайцах, как о современных варварах, рассказывая, что китайским крестьянам, работающим на полях, промывают мозги с помощью громкоговорителей, что жизнь в Китае полностью военизирована и что люди помешаны на маоизме. Таким предстает Китай в советской печати и телевизионных передачах. Меня поразила ирония, состоящая в том, что эти русские интеллектуалы представляют себе Китай таким, каким на Западе представляли себе Россию при Сталине в разгар холодной войны. Они говорили о китайцах, как о новых сталинистах. «Китайская военная угроза» — еще один жупел, которым пугают русский народ. Один советский журналист, вернувшись в Москву из Белоруссии, которая находится на гигантском расстоянии от Китая, рассказал нам, что минчане боятся войны с Пекином. В Москве матери не хотят, чтобы их сыновья отбывали службу на советско-китайской границе, точно так же, как американские матери не хотели, чтобы их мальчиков отправляли во Вьетнам. В пограничных зонах или городах, расположенных неподалеку от границы, например, в Иркутске, ненависть и подозрительность по отношению к китайцам чувствовались особенно сильно. Иногда люди с горечью говорят о кровопролитном столкновении с китайцами за остров Даманский в 1969 г. Однажды в иркутском ресторане мы обедали за одним столиком с молодым программистом, выслушивая от него очередную порцию гневных антикитайских высказываний (как нам рассказывали русские, ненависть к Китаю разжигается на закрытых политических инструктажах). С противоположного берега озера Байкал, менее чем в 50 км, как говорил программист, можно увидеть Монголию и Китай. Мне это показалось преувеличением, однако программист настаивал на своем. Высказывая неприкрыто империалистские взгляды и пренебрегая формальной независимостью Монголии, он «добродушно» называл эту страну «нашей 16 республикой» — оскорбление, равноценное тому, чтобы назвать Мексику 51 штатом США. К монголам, в отличие от китайцев, он относился хорошо.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: