Хедрик Смит - Русские

Одна моя русская собеседница, специалист по истории искусства, попыталась определить различие в том, как балуют детей у русских и у американцев. «Вы позволяете детям делать то, что доставляет им удовольствие, а мы даем им то, что доставляет им удовольствие. — сказала она, — и наши дети растут эгоистами. Нередко это объясняется тем, что родители прожили трудную жизнь, и им хочется, чтобы детям жилось легче. Но в конце концов, дети начинают воспринимать это как должное и не ценят такого отношения. Одна моя знакомая работает в трех местах, что позволяет ей тратить заработанные таким тяжелым трудом деньги на лучшие наряды для своей дочки. Сама мать одевается очень скромно. Для себя ей ничего не нужно. А дочь считает, что у нее и должно быть все самое модное, и даже не испытывает благодарности. В других семьях детям достается самый лакомый кусочек за столом. Если в доме появляется что-нибудь особенно вкусное, это обязательно откладывают для ребенка». И действительно, мы были знакомы с одной семьей, очень хорошо обеспеченной (отец занимал высокий пост в министерстве), где шестилетний мальчик почти ежедневно получал черную икру. Как и многим маленьким детям, ему не нравился вкус икры, и он артачился и не хотел ее есть, а сидящие рядом взрослые только с завистью глотали слюнки. Все придерживаются традиции, что лучшее нужно отдавать детям. Потакая всем прихотям детей, их в то же время безгранично опекают.

Самым наглядным проявлением этой родительской опеки является чрезмерное кутанье детей перед их выходом на прогулку. Ребенка превращают в шагающий кочан капусты, напяливая на него несколько свитеров, которые, как правило, ему велики, и надевая сверху меховую шубу на два номера больше нужного размера, туго подпоясанную затем шарфом. Я никогда не мог толком понять, как эдакому, превращенному в ходячий шар, человечку удается двигаться, но зато родительская потребность в защите своего чада удовлетворяется при этом полностью. Я часто видел, как в парках бабушки сидят на кончике скамейки, чтобы в любое мгновение поставить малыша на ноги, если его непослушная попочка опустится на песок в песочнице. Как только русский малыш научился ходить, он должен в совершенстве овладеть искусством приседания на корточки, чтобы избежать прикосновения к холодной земле, чего так боятся старшие. Если крошка играет в снегу, родители стоят над ним, готовые в любую минуту прийти на помощь. Семи-восьми- или девятилетнего ребенка в школу нередко провожает бабушка, которая обычно ждет пока он разденется. Меня поразило, что в общественном месте очень редко можно встретить ребенка младше 10–11 лет, не сопровождаемого взрослыми. Русские родители удивлялись, что мы позволяли Дженни в возрасте восьми-девяти лет ездить на автобусе одной или вместе со Скоттом, которому было тогда пять-шесть лет, даже если они ехали в Американское посольство, до которого было всего несколько остановок.

Если ребенок где-нибудь потеряется, русские принимают на себя коллективную ответственность за него. Тут же появляются руки, готовые поддержать его и защитить. Однажды мы катались на коньках на небольшом катке в Парке им. Горького и оставили маленькую Лесли играть в снегу у края катка, в таком месте, где мы все время могли ее видеть. Какая-то русская мамаша сорвалась со скамейки, чтобы подобрать ее. Когда Энн подкатила к ним, женщина помахала ей — катайтесь, мол, дальше, и добрых полчаса выполняла обязанности добровольной няни: она усадила Лесли к себе на колени и развлекала ее вместе со своими детьми, а Энн могла пока спокойно кататься. Дома родительская опека выражается в том, что дети обычно избавлены от выполнения домашних обязанностей. Знакомая журналистка, женщина с рыжеватыми волосами, с огорчением говорила о таком парадоксе: в школе ее шестнадцатилетняя дочь заботится о своей одежде, сама набирает для себя еду на поднос в школьной столовой, в очередь с другими школьниками вытирает пыль, моет окна, убирает класс или спортплощадку. «Но дома Маша ничего не делает, — жаловалась женщина, — она приходит домой, усаживается за стол и ждет, чтобы ее обслуживали. Я говорю своей матери, чтобы она дала ей помыть за собой посуду. Но бабушка всегда находит предлог, чтобы уберечь ее от этого: «Маше и так достается, лучше уж я сама все сделаю». Бабушки — вот кто в основном портит наших детей».

Русский инженер, отец троих детей, сказал: «В том, как мы дрожим над своими детьми, есть что-то еврейское: мы боимся, что они заболеют, что им придется идти в армию, что с ними случится что-нибудь плохое; все это потому, что нам самим пришлось пережить много трудностей». Если какая-нибудь семья захочет поощрить стремление подростка к самостоятельности и устроит своего дитятю на оплачиваемую работу, общество встретит такое явление в штыки. От одного знакомого я услышал историю о том, как девочка из семьи врача пошла на лето работать в качестве служащей на телеграфе. Девочка была довольна, но когда об этом узнали друзья семьи, они заявили, что заставлять «ребенка» работать — стыдно, и долбили родителей до тех пор, пока девочка не ушла с работы.

Поскольку дети школьного возраста в России находятся под такой семейной опекой, они, естественно, в большей степени зависят от своих семей, чем американские дети, и меньше поддаются влиянию сверстников, хотя сейчас это не всегда так. В распоряжении детей школьного возраста меньше игр и развлечений вне дома, чем на Западе, и за получением удовольствий они вынуждены снова обращаться к родителям. Правда, летом миллионы детей отправляются в пионерские лагеря, качественные различия между которыми столь же велики, как и между учреждениями для взрослых. Лучшие лагеря, как и магазины для привилегированного класса производят сильное впечатление (и в них так же трудно проникнуть). В обычных лагерях, как рассказали мне два мальчика, царит скука и все подчинено многочисленным правилам. Моя приятельница-журналистка объяснила, почему ее дочь не поехала в лагерь: «Летом детям хочется отдохнуть от дисциплины, а в этих лагерях они живут «по звонку»; все их упражнения и занятия расписаны по графику». В долгие осенние и зимние месяцы развлечения становятся еще более сложной проблемой. Большой популярностью пользуются цирк, кукольный театр, детские театры и катки в парках. Еще одним любимым развлечением является многосерийный мультипликационный теле-и кинофильм «Ну, погоди!», в котором злой волк преследует симпатичного зайца, и с ними происходит множество забавных происшествий. Наши дети смотрели этот фильм с таким же удовольствием, как и серию американских мультфильмов «Roadrunner» («Бегающая кукушка»). Но выбор развлечений для детей гораздо меньше, чем на Западе, и общественные мероприятия могут лишь частично удовлетворить потребности детей. В лесу на пикнике я как-то случайно встретил советского дипломата с женой, только что вернувшихся из Вашингтона. Не дожидаясь моих вопросов, он сам сказал, что его детям советское телевидение кажется очень скучным, а оборудование парков и спортплощадок в Москве (предлагающей лучшее, что есть в Советском Союзе) — весьма жалким. Может быть, дети, которым довелось меньше путешествовать и меньше видеть, не обращают на это такого внимания. Дети поменьше играют во дворах, а более взрослым с трудом удается найти самостоятельные занятия, к которым так стремишься, когда тебе 12–13 лет. Плохая или холодная погода загоняет детей домой, и они автоматически становятся приложением к кругу взрослых. Детей, независимо от возраста, обычно берут с собой в гости (что считается в порядке вещей), где они слушают разговоры взрослых; таким образом, общественная жизнь детей составляет в основном часть жизни семьи.