Константин Пахалюк - Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века

Вопрос: Куда вы поехали от полицейского участка и кого везли к месту расстрела?

Ответ: От полицейского участка, в составе примерно 15 подвод я поехал на левый берег Западной Двины, где было расположено еврейское гетто. Оттуда полиция вывела стариков и старух еврейской национальности с их личным имуществом — небольшими узелками. Всего около 100 человек. На телеги были посажены люди, не могущие идти от страха или болезни. Ко мне на подводу посадили в первый заезд 7 человек стариков. Мы всем обозом поехали на Среднюю Погулянку к месту их расстрела. Проехав первые жилые строения, нас остановили. Лиц, которых везли на расстрел, полиция повела пешком. Все личные вещи граждан, которых мы везли, остались у нас на возах. Им не разрешалось взять что-либо с собой. Кроме этих оставленных на наших возах узлов мы грузили личные вещи уже расстрелянных граждан, которые состояли главным образом из верхнего и нижнего белья, мужского и женского, и детского. Все это имущество я в числе других возчиков привезли на полицейский склад по Огородной улице, номер дома не помню. Через день-два я снова пошел в полицейский участок. Мне дали лошадь, и я снова перевозил стариков и старух на расстрел в Среднюю Погулянку, забирая оттуда имущество расстрелянных.

Вопрос: Сколько человек было вывезено на расстрел из еврейского гетто за время вашего участия в этом?

Ответ: Я участвовал в этом 2 раза. И при мне было вывезено на лошадях около 200 человек и около 1000 человек было приконвоировано полицией строем сзади телег.

Вопрос: Вы знали, что вы возите мирных граждан на расстрел, совершенно ни в чем не виновных?

Ответ: Да, я это знал, что перевозимые мною беспомощные старики и старухи будут расстреляны, также знал, что перевожу одежду и белье расстрелянных.

Вопрос: Что вами лично взято из вещей, принадлежавших расстрелянным гражданам?

Ответ: Сам лично из вещей, принадлежавших расстрелянным, самовольно ничего не взял, но по привозе вещей на склад мне дали первый раз пиджак от костюма и одну пару нижнего мужского белья, второй раз — гимнастерку верхнюю и еще одну пару белья.

Вопрос: Значит, вы принимали участие в перевозке граждан к месту расстрела и подвозке имущества — личных вещей расстрелянных — и видели способ легкой наживы и добровольно участвовали в этом.

Ответ: Да, я с этим согласен. Я добровольно принял участие в перевозке мирных граждан к месту расстрела, а также в перевозке имущества расстрелянных с целью легкой наживы и собственного благополучия.

АЯВ. М-33\1022. Л. 125–126.

11 августа 1944 г[ода] ст[анция] Даугавпилс Латв[ийской] ж[елезной] д[ороги]. Допрос вел начальник станции МО НКГБ капитан госбезопасности Житкевич.

Допрос начат в 11 часов 00 мин. Окончен в 16:05 мин.

Вы арестованы за активное пособничество и помощь немецко-фашистским захватчикам в гор[оде] Даугавпилсе. Дайте подробные показания о вашей вражеской работе, которую вы проводили в пользу немцев.

Ответ: Да, я признаю, что я действительно являлся пособником немецко-фашистских захватчиков и оказывал им активную помощь в уничтожении мирного населения, которое они проводили путем массовых расстрелов в окрестностях города Даугавпилса. Начало моей преступной деятельности относится к июлю 1941 г[ода]. Вскоре после занятия немцами города Даугавпилса я вместе с группой других рабочих в числе 30–40 человек был направлен в полицейский участок по Рижской улице, где нам выдали лопаты, и с полицейскими-латышами отправили в местечко Погулянка за 7 км от города. Там нам приказали копать канаву. После окончания работы оказалось, что эта канава была предназначена для трупов расстрелянных. Утром к этому месту под конвоем полицейских-латышей было доставлено около 600 человек жителей города Даугавпилса, которые там же были расстреляны и зарыты. После этого я был вызван в полицию, где начальник предложил мне в дальнейшем быть старшим над группой рабочих по рытью могил. При этом мне было дано задание доносить в полицию об известных мне коммунистах и лицах, враждебно настроенных по отношению к немцам. Я согласился выполнять это задание и с того времени активно помогал немцам при расстрелах, за что получал вознаграждение.

Вопрос: Вы давали в полиции письменное обязательство активно помогать немцам?

Ответ: Да, начальник полиции, фамилию которого я не знаю, отобрал от меня подписку на латышском языке, содержание которой было следующее: «Я, Лисовский, обязуюсь активно помогать немецким властям и добросовестно выполнять все их поручения, а также письменно сообщать о всех известных мне лицах, недовольных немцами, и комиссарах все мне известное. О деятельности немецкой полиции я обязуюсь хранить в строгой тайне и никому не разглашать, одновременно доносить в полицию о тех лицах, которые занимаются таким разглашением».

Вопрос: Какой фамилией Вы должны были подписывать свои сообщения в полицию?

Ответ: Сообщения в полицию я должен был подписывать своей собственной фамилией: Лисовский.

Вопрос: Как вами выполнялось данное немцам обязательство?

Ответ: Я аккуратно и добросовестно выполнял даваемые мне поручения по рытью могил для расстрелянных. Заставлял выходить и руководил приданными мне для этого рабочими в числе около 40 человек, присутствовал при расстрелах, раздавал одежду, обувь и ценности расстрелянных. Я хранил в тайне и никому об этом не рассказывал. Что же касается моего обязательства выявлять коммунистов и лиц, враждебно настроенных по отношению к немцам, то я его не выполнял, так как таких лиц не знал и таких донесений в полицию ни на кого не давал.

Вопрос: Сколько раз и где вы помогали немцам при расстреле мирного населения?

Ответ: Расстрелы производились в июле месяце 1941 г[ода] 6 раз с промежутками через день-два в местечке Погулянка, 7 км от гор[ода] Даугавпилса, и в Песках, 2 км от города. Каждый раз расстреливалось от 500 до 600 человек. Во всех этих случаях я принимал участие.

Вопрос: Вы принимали непосредственное участие в расстрелах?

Ответ: Нет, непосредственного участия в расстрелах я не принимал и оружия у меня не было.

Вопрос: Кого из населения во всех этих случаях расстреливали?

Ответ: Расстреливались в большинстве своем мужчины, женщины, старики и дети.

Вопрос: Расскажите, как происходили расстрелы.

Ответ: После того, как под моим руководством заканчивали копать яму длиной в 30–40 метров, шириной в 3 метра и глубиной 2,5 метра, полицейские приводили туда по 500–600 человек. Здесь всех обыскивали, отбирали ценные вещи, некоторых раздевали. По нескольку человек подводили к яме, где их и расстреливали из винтовок. Когда заканчивалась стрельба, мне давалось указание закапывать яму, которая сравнивалась с землей и сверху засыпалась хлорной известью. После этого полицейские устраивали выпивку, делили и раздавали вещи расстрелянных, а часть этих вещей увозили с собой.