Николай Непомнящий - Не такие, как все. Люди-феномены

Сегодня в суде над Жилем де Рэ не осталось тайн. Хроника донесла до нас во всех деталях то, что происходило в комнатах хозяина замка. Сохранились рассказы о еде с большим количеством специй и возбуждающих винах, но рядом с этим перечислялись по минутам детали разнообразных садистских наслаждений, бессмысленных преступлений. Генриет и Пуату говорили о клятвах, приносимых над бархатными футлярами, содержащими всевозможные дьявольские талисманы, о телах, вытащенных крючками из колодцев, в которые те ранее были брошены, о поспешных ночных перевозках по рекам сундуков, наполненных телами убитых детей с головами, отделенными от тела и «изъеденными червями и подпрыгивающими, как мячики»; о вязанках, которые они собрали в кучу в очаге гостиницы де Ла Сюз, подпертых кочергой, с 36 телами, положенными сверху. Помощник обвинителя с трудом верил во все это: «Только подумайте о том, как жир с кусков горящего мяса капает на угли на кухне… Пламя, постоянно помешиваемое, было достаточно сильным и требовалось лишь несколько часов, чтобы избавиться от многих тел. Помучившись от угрызений совести и помолившись о милосердии господнем, Жиль де Рэ растягивался на кровати и с большим наслаждением вдыхал ужасный запах горящего мяса и костей, пространно рассуждая о своих ощущениях.

Повторим — за семь или восемь лет погибло восемьсот детей. Добрая треть ночей из этих семи лет, с 1433-го по 1440-й, была посвящена убийствам, расчленению и сожжению; а дни проходили в перевозках на телеге окровавленных и изуродованных тел, чтобы спрятать их, высохших и обугленных, под сеном или в укромных местах, в избавлении от золы и отмывании крови и нечистот, чтобы в следующую ночь вновь осуществлять массовые убийства.

Пуату и Жиль де Силле должны были по вечерам приносить детей в комнату маршала. Пажи и певчие «представлялись друг другу», для «удовольствия хозяина», их осыпали дорогими подарками, чтобы заставить держать язык за зубами. Далее следовали цены содомии.

Через семь лет все это стало настоящей рутиной, и те же люди выполняли те же действия уже с абсолютным безразличием. Генриет разводил огонь и готовил банки с водой, чтобы мыть пол. Пуату знал ту минуту, в которую он должен перерезать ребенку яремную вену точным ударом ножа так, чтобы кровь брызнула в правильном направлении и попала на хозяина, целовавшего в это время свою жертву. Они смотрели, не замечая, они не обращали внимания на переплетенные страх и страдание, все это возвращало его назад, в мир живущих; ко всему, что подтверждало свое родство с ним, и, в последние минуты укрепляло его дух. Толпа понимала, что он был дьявол, колдун, убийца, но, несмотря на все это, он был плотью и кровью, как и они сами.

…Церковь настаивала на том, чтобы это дело находилось в ее юрисдикции. Это означало, что в таком случае для Жиля де Рэ все кончено. Епископ из Нанта, Жан де Шатогирон и верховный сенешаль Бретани Пьер де л'Опиталь изводили герцога требованиями о предоставлении им необходимых полномочий. И с большим сожалением Яков V отдал наконец приказ о начале суда над маршалом Франции, опозорившем такое прославленное имя; он хорошо знал, что «церковь — высший суд, и осуждает преступление, а не лицо, его совершившее», — как торжественно провозгласил сам епископ из Нанта. А Пьера де л'Опиталя значительно больше интересовали факты колдовства и магии, чем остальные, гораздо более отвратительные преступления.

Жилю необходимо было золото. Как и Эржебет Батори, с деяниями которой мы познакомимся, чуть позже, он не мог жить жизнью обычных людей, она губила его. Он привык проводить время в компании своего итальянского астронома Франческо Прелати, в своей знаменитой комнате; и когда Франческо вычерчивал черные и красные круги на каменных плитах пола, Жиль, в прекрасном темном камзоле, наносил на стены изображения двух голов, двух оленей и двух крестов, похожие скорее на гербы. Однажды, когда его слуга Пуату, один из немногих, имеющих право входить в комнату хозяина, зашел без предупреждения, Жиль вскричал: «Убирайся к черту и не возвращайся, поскольку Он идет сюда! Почти сразу после этого Пуату услышал крик совы и поступь, наводившую на мысль об огромном звере — собаке или волке. Раздался крик: «О, дьявол!» Появился маршал, белый как бумага, с кровавой раной на щеке. Он сказал: «Господин Франческо мог очень легко расстаться сейчас с жизнью» — «Монсиньор, дьявол действительно побывал у вас?» — «Да, он был там в облике огромной грязной собаки, из пасти которой капала кровь».

Чертились магические круги, связанные с планетами и их орбитами. Иногда было необходимо выходить глубокой ночью из замка, чтобы вызывать демонов спрятанных сокровищ. На лугу Вздымающихся Камней, в стороне от Машкуля, Франческо Прелати, взывая к нечистой силе, вычерчивал ножом в засохшей крови эти круги. Затем он устанавливал нож острием вверх и ждал. Такие ночи всегда сопровождались грозой. Жиль ничего не видел; но внезапно огромная собака бросалась на него и сбивала с ног. Это значило, что где-то на поле зарыты сокровища.

Другое место, где вызывали демонов, называлось Луг Надежды — на поле, расположенном ниже Машкуля, вблизи одинокой фермы, там обычно жила «Пикардийка», проститутка. В это время в замке гостил мэтр Жан Англичанин, который начертил магический круг, из осторожности окружив его сухой коноплей и листами остролиста: считалось, что такой барьер непреодолим для духов. Но никто не пришел, несмотря на приготовленные сердца пяти детей.

По ночам множество таинственных вещей происходило на этих удаленных фермах, а поутру магические круги постепенно исчезали вместе с росой. Женщина по имени Перрина Рондо содержала гостиницу, пользующуюся дурной славой в округе — место встреч, куда часто наведывались Прелати с еще одним итальянцем, маркизом д'Аломбарой. Они сняли комнату на первом этаже, роскошь которой контрастировала с грязью и убогостью остальных помещений. Обычно они ночевали там с миловидными пажами. Все шло хорошо, пока вернувшийся из Дьеппа маркиз не привез с собой молодого рыбака, более привлекательного, чем остальные. Снизу Перрина слышала перебранку, ведущуюся на цветистом итальянском. Маркиз поспешно увез красивого рыбака в безопасное место. Франческо Прелати также часто уединялся с неким юношей, Евстахи-ем, в пустынном и мрачном месте на маленькой ферме, в которой раньше был бордель. Когда инквизиция приехала допросить его, птичка улетела. Кроме головешек и золы, «чрезвычайно зловеще пахнущих», в которых признали сожженные останки детей, и пропитанного кровью обрывка грубой одежды, спрятанного за корытом, больше ничего не нашли.

Обычно все они встречались в Тиффожском замке, кошмарном и притягательном одновременно. Там, в просторной комнате над склепом, они с помощью книги, написанной кровью, «вызывали дьявола Алиборона». Древесным углем на плитах вычерчивался огромный магический круг с крестами и знаками вокруг. Вызывающий вступал в круг, держа книгу с именами демонов, написанными кровавыми странными символами. Иногда он читал ее более двух часов, но вызываемый демон не спешил появляться. Жиль отдал сатане все: богатство, науку, власть, но не хотел принести ему в жертву жизнь и душу; и сатана никак не шел.