Александр Талал - Миф и жизнь в кино: Смыслы и инструменты драматургического языка

О различиях в подходах и возможностях форматов сериала и полного метра кое-что уже было сказано. Я бы хотел развить эту тему и проанализировать, почему любой кинофильм по самой своей сути и формату более мифичен, чем сериал. И тому есть как очевидные, так и не очень очевидные причины.

Небольшое отступление: обратим внимание на то, как сериальный формат меняется относительно жизненных ритмов за последние десятилетия. В чем сохраняется мифичность, а в чем он держит руку на пульсе реального мира, как он подстроен к нашей жизни.

Когда-то посмотреть серию любимой драмы или ситкома можно было только в определенные дни и часы. Зритель не мог управлять отношениями со своими любимыми героями. В США сериалы транслировались, как правило, раз в неделю, благодаря чему сезон длился дольше, персонажи жили рядом с нами большую часть года. В СССР (и России) серии могли выходить каждый день, даже по две сразу, понятие сезонности здесь не так развито, как на Западе, многие проекты до сих пор являются «многосерийными телефильмами», или мини-сериалами. За неделю-две можно полностью посмотреть историю, но герои больше не вернутся или вернутся на пару сезонов, не больше. Остается ждать повторного показа и ностальгировать. Но в обоих случаях нужно сесть у телевизора в точно обозначенный час и отложить все дела на потом.

Жизненность западного подхода в том, что проект существует бок о бок со зрителем, из года в год. В сезоне 20–24 серии. Несколько перерывов «на каникулы» – и сезон растянут с сентября-октября по апрель-май. Жизнь персонажей течет параллельно жизни зрителя. И это уже не говоря о ежедневных мыльных операх. Сериал-рекордсмен «Главный госпиталь» существует с 1963 г. по сей день и насчитывает более 13 тысяч серий. Некоторые сериалы, дожившие до наших дней, такие как «Направляющий свет», начали свое существование еще на радио, до эры телевидения, в 1930-х годах! Для зрителей это вся жизнь, прожитая бок о бок с любимыми героями.

Создатели нередко стараются учитывать в сюжете межсезонье. В конце сезона доктор Хаус ложится в реабилитационный центр лечиться от наркозависимости. В начале следующего сезона он выписывается. Все реалистично. Хаус не поставлен на паузу авторами искусственно. Ему надо было провести лето в лечебнице. У нас были свои дела, мы вернулись из отпуска и встретились. Как ты, Хаус?

Герои ситкома «Сайнфелд» в сентябре обсуждают свои летние поездки, романы и изменения. «Западное крыло» точно следует формату «сезон сериала = год в Белом доме». В пилотной серии Джед Бартлет находится на посту уже год. Через три сезона он побеждает на выборах снова. Еще через четыре он завершает свой второй срок, и на смену приходит новый президент. Блестящая концепция сериала «24 часа» разбивает напряженные сутки из жизни федерального агента по борьбе с терроризмом Джека Бауэра на 24 серии, следуя за ним «в реальном времени», с тикающими часами и зашкаливающим саспенсом. Соответствие жизненного ритма в сюжете реальности зрителя от недели к неделе здесь нарушено (сутки Джека растянуты на наши полгода), зато позволяет аудитории «дружить» с Бауэром регулярно и долго, а час на экране точно соответствует реальному времени. Все равно такие сутки, как выдаются у Джека в сериале, случаются не чаще раза в год, и это тоже кивок в сторону жизненности.

Мифичность же формата как раз в нарочитости, в том, что «место и время встречи изменить нельзя». Мы не можем заглянуть в жизнь героев, когда захотим, как друзья или соседи. Это событие, объединяющее всех поклонников у телевизоров разом, в одну и ту же минуту. «Улицы вымирали, когда начиналась очередная серия про комиссара Каттани!» – вот он, миф.

Этот формат поощряет и сюжетную мифичность. Рассказывать о чем-то интересном 24 серии в сезоне сложно. На помощь авторам приходит вертикальный формат (отдельная история на серию), который может существовать сам по себе (например, полицейский процедурал «C. S. I.: Место преступления») или совмещаться с горизонтальной линией (постоянно развивающимся действием истории центральных персонажей), как это сделано в «Хаусе», «Менталисте», «Хорошей жене», «Секретных материалах», «Клиент всегда мертв», в большинстве сезонов «Скандала» и «За гранью». Таким образом, в каждой серии, помимо постепенно развивающихся линий, вводится дополнительный вектор ожиданий (чаще всего – некий вариант расследования, «кейс»), дополнительные временные персонажи, что помогает генерировать сюжет на единицу экранного времени.

В чем здесь мифическая условность и допущение? Строго раз в неделю Хаус сталкивается с диагностической задачей, не уступающей по сложности всем предшествующим и последующим, с непременными двумя-тремя усложнениями и моральными разногласиями в команде врачей. Каждую неделю Алисия Флоррик («Хорошая жена») участвует в лихо закрученном судебном процессе, тоже с парой-тройкой обязательных неожиданных откровений и пластов. У всех историй есть завершенность, которая удобно совпадает с финалом серии. События редкостной запутанности с напряженной интригой происходят регулярно.

Вдобавок такой подход повышает насыщенность истории внешними событиями (события вертикальной линии добавляются к событиям горизонтальной), что может понизить уровень драматического элемента, концентрации на внутреннем конфликте и внутреннем мире. Для одной аудитории это плюс, для другой минус. Какие-то проекты отличаются жанровой легкостью и динамикой, иные – весомостью благодаря погружению во внутреннюю жизнь героев.

Но в этой мифической «матрешке» есть «матрешка» жизненная: в вертикальном (или горизонтально-вертикальном) формате зритель может включиться в сюжет с любой серии и не заскучать. Присоседиться в любой момент. Однако в горизонтальной линии у героев на этот момент уже есть свое прошлое, которое влияет на их поступки и дилеммы в настоящем. Тут зритель оказывается обделен. Либо придется смотреть сериал сначала, либо значимость или сложность сквозного сюжета изначально понижена специально для новичков.

Нередко отрезок отдельной завершенной интриги и ее вектор ожиданий привязываются к сезону, а не к серии – «24 часа», новый секрет «на районе» в «Отчаянных домохозяйках», новый злодей в «Декстере», «Босхе», «Убийстве», антологии «Настоящий детектив» и «Фарго». И вновь завершенность этих историй относится к жанровым, мифическим условностям, ведь жизнь – это нескончаемое перетекание одной истории в другую. Хичкок сказал: «Кино – это жизнь, из которой вырезали самые скучные сцены». Мы можем добавить, что даже точки начала и конца истории, в которых автор решает «обрезать жизненный континуум», – это художественная условность. Однако в этом случае уровень жизненности повышен: вместо невероятных сюжетов каждую неделю есть один – большая и многосложная история длиной три месяца.