Джон Каррейру - Дурная кровь

Майк Барсанти отдыхал на озере Тахо, когда ему позвонил Дональд А. Лукас, сын легендарного венчурного капиталиста Дональда Л. Лукаса. Майк и Дон вместе учились в Университете Санта-Клары в восьмидесятых и с тех пор поддерживали дружеские отношения. Майк недавно оставил пост финансового директора большого бизнеса по продаже морепродуктов и птицы, которым его семья управляла практически шестьдесят лет, пока не решила продать в прошлом году.

Дон позвонил Майку рассказать о возможности выгодного вложения – компании «Теранос». Это Майка изрядно удивило, учитывая, что последний раз о стартапе он слышал семь лет назад, когда вместе с Доном ходил в офис на Сэн-дхилл-роуд, где Элизабет проводила двадцатиминутную демонстрацию компактного прибора для анализов крови. Майк отлично помнил Элизабет – характерная студентка-ботан в очках с толстенными стеклами и без намека на макияж, нервно пытающаяся рассказать о своем приборе собравшимся серьезным мужчинам вдвое, а то и втрое старше ее. Дон на тот момент руководил компанией RWI Ventures , которую основал в середине девяностых, проведя предыдущие десять лет бок о бок с отцом, постигая премудрости инвестирования и венчурного управления. Майк был одним из инвесторов RWI . Тогда его заинтересовала неопытная, но явно умная девушка, и он спросил Дона, почему его компания не принялась так энергично вкладываться в стартап, как это сделал его отец, Лукас-старший. Дон ответил, что после некоторых размышлений и пристального изучения вопроса он решил в эту историю не ввязываться. Энтузиазм и энергия Элизабет били через край, но ей не хватало собранности и сосредоточенности, даже отец Дона толком не мог ее контролировать, даром что возглавлял совет директоров. Лукас-младший совершенно не доверял Элизабет, и в целом она ему не нравилась.

«И что же за это время изменилось?» – спросил Майк друга.

Дон принялся с восторгом рассказывать, что компания проделала с тех пор огромную работу, а сейчас готовилась торжественно объявить о запуске своего сервиса во всех магазинах одной из крупнейших американских сетей. И это еще не все, продолжал он, приборы «Теранос» используются даже в армии.

«Ты в курсе, что военные ставят их на джипы в Ираке?» Майк не поверил своим ушам.

«Что?!» – недоверчиво воскликнул он.

«Да, я сам видел эти приборы в офисе компании, когда их вернули с Ближнего Востока».

Если дела действительно обстояли так, как рассказывал Дон, то это впечатляло.

Дон запустил собственную компанию Lucas Venture Group в 2009 году. Чтобы выразить уважение Лукасу-старшему, у которого начала развиваться болезнь Альцгеймера, Элизабет предложила его сыну значительную скидку на акции, которые собиралась выставить в предстоящем большом раунде привлечения инвесторов. В твердом намерении не упустить такую хорошую возможность Lucas Venture Group собирала теперь деньги для двух фондов, один из которых будет финансировать несколько стартапов, включая «Теранос», а второй – исключительно компанию «Теранос». Дон спросил, не хочет ли Майк поучаствовать? Если да, то принимать решение нужно как можно скорее, все средства нужно перевести до конца сентября.

Через несколько недель {214} 214 Электронное письмо с заголовком “Theranos-time sensitive” отправлено Дональдом А. Лукасом Майку Барсанти и другим клиентам Lucas Venture Group в 14.47 по тихоокеанскому времени 9 сентября 2013 г. , 9 сентября 2013 года, Майк получил электронное письмо от Дона с заголовком «“Теранос” – время поджимает». В письме, которое Майк получил, как старый клиент инвестиционных компаний Дона, была более подробная информация о возможностях вложения. Кроме этого там были ссылки на статью в The Wall Street Journal и пресс-релиз «Теранос» о проекте с Walgreens , а также сообщение, что Lucas Venture Group «пригласили» инвестировать в «Теранос» пятнадцать миллионов долларов. При расчете общей стоимости акций с учетом специальной скидки, которую предложила Элизабет, оценка «Теранос» составляла шесть миллиардов долларов.

Это было ошеломительно. Цифра в шесть миллиардов была огромной. Майк даже разозлился на Дона – семь лет назад тот прямо сказал, что не стоит вкладываться в стартап. А ведь на тот момент он стоил около сорока миллионов, вспомнил Майк с сожалением.

Да, нужно было признать, что сейчас компания выглядела значительно более надежным объектом для вложения. В письме от Дона упоминалось, что «Теранос» «заключила договоры с крупнейшими ритейлерами и аптечными сетями, а также с фармацевтическими компаниями, медицинскими страховщиками, клиниками, больницами и госучреждениями». Говорилось там и то, что «с 2006 года компания демонстрирует стабильную выручку».

Как раз для того, чтобы вкладывать деньги в подобные стартапы, Майк с десятком родственников организовали общество с ограниченной ответственностью. Посовещавшись со всеми учредителями, Майк решил рискнуть и перевел Дону семьсот девяносто тысяч долларов. Десятки других инвесторов Дона, находившиеся в так называемом статусе «ограниченных партнеров», сделали то же самое, отличаясь лишь размерами суммы. Среди новых инвесторов были очень разные люди – от Роберта Колмана {215} 215 Robert Colman and Hilary Taubman-Dye, Individually and on Behalf of All Others Similarly Situated, против Theranos, Inc., Elizabeth Holmes, and Ramesh Balwani, No. 5:16-cv-06822, американский окружной суд Сан-Франциско, исковое заявление от 28 ноября 2016 г., 4. , основателя развалившегося инвестиционного банка Robertson Stephens & Со из Сан-Франциско, до психотерапевта на пенсии из Пало-Альто.

К осени 2013 года деньги текли в Кремниевую долину настолько мощным потоком, что для обозначения сверхуспешных стартапов, которые привлекали такие невероятные объемы финансирования, пришлось придумать новый термин. В статье, опубликованной 2 ноября 2013 года {216} 216 Aileen Lee, “Welcome to the Unicorn Club: Learning from Billion-Dollar Startups,” TechCrunch website, November 2, 2013. на портале TechCrunch венчурным капиталистом Айлин Ли, автор писала о появлении множества стартапов стоимостью в миллиард долларов и больше. Она назвала такие компании «единорогами». Но, в отличие от сказочных, технологические единороги были объективной реальностью, Ли насчитала тридцать девять таких компаний на момент написания статьи. А вскоре их число перевалило за сотню.

В отличие от их менее удачливых предшественников времен бума доткомов, эти компании не спешили выходить на фондовый рынок и собирали огромные средства с частных инвесторов, успешно избегая при этом множества проверок и жестких требований, которые предъявлялись публичным компаниям.

Ярким примером фирмы-единорога была и остается компания Uber , запустившая мобильное приложение для вызова (а на самом деле координации водителей и клиентов) такси, соучредителем которой был смелый инженер Тревис Каланик. За несколько дней до выхода в WSJ статьи о «Теранос» {217} 217 Tornio Geron, “Uber Confirms $258 Million from Google Ventures, TPG, Looks to On Demand Future,” Forbes.com, August 23, 2013. Uber закончила очередной раунд финансирования, по результатам которого собрала триста шестьдесят один миллион долларов при оценке компании в три с половиной миллиарда. Музыкальный стриминговый сервис Spotify в ноябре 2013-го собрал двести пятьдесят миллионов при оценке в 4 миллиарда {218} 218 John D. Stoll, Evelyn Rusli, and Sven Grundberg, “Spotify Hits a High Note: Valuation Tops $4 Billion,” Wall Street Journal, November 21, 2013. .