Айн Рэнд - Голос разума. Философия объективизма. Эссе

Однако никто не в силах быть последовательным скептиком: лишенный всякого знания человек похож на новорожденного, неспособного действовать. Несмотря на свои взгляды, скептики вынуждены найти нечто, на что можно опереться и чему следовать; мнение других людей, групп или общества – вот что выбирает большинство из них.

Иммануил Кант дал такому подходу сложное философское объяснение. Существуют, говорит он, две реальности. Одна – реальность «вещей в себе», она непознаваема. Вторая – реальность, где живем мы, то есть физический мир, который, как он говорит, человечество создает само. Физический мир создается субъективным, но универсальным механизмом, находящимся внутри человеческого разума. Идея как продукт индивидуального мышления может быть приемлема или нет; но идея, универсальная для разума всех людей, надежна, потому как определяет для нас реальность. Именно идеи создают реальность, по крайней мере нашу частную, субъективную, человеческую реальность. После всех сложностей и условностей (а их там пруд пруди) учение Канта подходит к тому, чтобы сказать: индивидуальный разум беспомощен, а коллективный разум познавательно всемогущ. Если человечество, то есть коллектив, мыслит с точки зрения определенной идеи, то это истина, однако не объективная и реальная, ведь мы не можем ее знать, а субъективная, человеческая истина, то есть единственная истина, которую мы можем знать.

Отцы-основатели, сторонники разума, были защитниками индивида . Разум, утверждали они, – это атрибут каждого человека; сила разума есть сила индивида. Однако такой индивидуализм исчезает с приходом современных тенденций «против разума». Таким образом, в наших колледжах, помимо кантовского скептицизма относительно истинной реальности, существует и другой элемент кантианства, который систематично продвигался Георгом Вильгельмом Фридрихом Гегелем и Карлом Марксом: превознесение социального . Студенты получают двойное послание: «Ты не можешь ничего знать, нет уверенности ни в чем, но общество знает, и ты должен адаптироваться к “его” убеждениям. Кто ты такой, чтобы бросать вызов общему мнению?»

Вот пример из учебника по психологии, написанного профессором из Университета Северной Каролины. Сперва добавлю, что до Канта философы различали два вида источника знания: опыт (который лежит в основе эмпирического знания) и разум (в основе рационального знания). Эти источники понимались как способности индивида, позволяющие ему обрести истину. Теперь у нас есть новые, кантовские определения. «Эмпирическое знание – это совпадение наблюдений у двух и более человек. Рациональное знание – совпадение результатов решения проблемы у двух или более человек» [66] William S. Ray, The Science of Psychology (Macmillan: 1964), p. 5. . Другими словами, источник знания – совпадение ; основа знания – социальное обсуждение, то есть отношение вашего разума не к реальности, а к другим людям. Сам по себе индивид, например на необитаемом острове, не способен учиться, он оторван от возможности что-либо знать, поскольку не в состоянии выявить совпадение или расхождение. Эмпирическое наблюдение – это не использование ваших собственных глаз, а проведение опроса Гэллапа [67] Опрос общественного мнения, проводимый Американским институтом общественного мнения. других респондентов об их глазах. Рациональное знание не достигается посредством постижения вашим собственным разумом логического аргумента; оно есть «совпадение в результатах решения проблемы», и если оказывается, что люди не согласны друг с другом, то рационального знания не существует. Это не что иное, как общественное право на средства познания, что, как не раз замечала Айн Рэнд, лежит в основе утверждения общественных прав на средства производства.

Если хотите увидеть оба кантовских элемента (скептицизм и превознесение социального), то взгляните на современную историю . Вот отрывок из описания курса «Свобода и историк» (Freedom and the Historian) в Индианском университете в Блумингтоне:

«История создается историком. Каждое поколение историков заново толкует прошлое в свете своего собственного исторического опыта и ценностей… Поэтому не может быть ни достоверного изложения правления Александра Македонского, ни исторической истины о падении Римской империи… В истории столько же концепций, столько же взглядов на историческую истину, сколько и культур» [68] Course number H300, cross-listed as History K492., sec. 2856; дата неизвестна. .

Скептическая составляющая здесь ясна: «не может быть ни достоверного изложения… ни исторической истины». Старомодный человек, пусть даже скептик, может возразить: «Хорошо, тогда давайте вообще не будем изучать историю, если мы не можем узнать истину». Однако современные люди так не скажут. Мы не можем знать реальную истину, говорят они, но мы можем знать субъективную, которую сами и создаем. «История создается историком». Если историки приходят к консенсусу, то их точка зрения верна и заслуживает изучения в это время и в этой культуре. Как и для Канта, здесь две реальности: истинное прошлое (непознаваемое) и частное прошлое, создаваемое каждым поколением историков, их собственная, субъективная историческая истина. Заметьте, что в этой точке зрения историк одновременно беспомощен и всесилен: с одной стороны, он ничего по-настоящему не может знать; а с другой стороны, он – создатель истории, то есть познаваемой истории, и поэтому он – беспрекословный авторитет. Если студент не соглашается с мнением братства историков, то у него нет шанса. В одно ухо ему говорят: «Кто ты такой, чтобы знать? Нет никаких достоверных фактов». А другим он слышит: «История создается историком. Кто ты такой, чтобы сомневаться в ней?»

Заметьте, что позволяют себе люди, когда прячутся за спину группы. Если бы автор описания курса сказал бы «История создается мной », его бы уволили как параноика. Но когда он произносит «История создается нами, нашей гильдией историков», то такая позиция допускается. Это и есть кантовское превознесение социального.

Кантовский подход идет дальше. Почему, вскоре начали спрашивать историки, социальный авторитет должен быть универсальным? Почему не может быть множества групп историков, каждая из которых создавала бы историю в соответствии со своей психической структурой так, чтобы их версия была верна для своей группы, но не для других? Почему бы нам не быть демократичными и не позволить каждому коллективу действовать по-своему? Результат такого мышления – группы давления , плюрализм в кантовском стиле, где каждая группа историков переписывает прошлое согласно собственным предпочтениям, и ее взгляды так же обоснованы (или не обоснованы), как и у других групп. Сегодня быть прогрессивным в исторической науке – значит уважать переписывание истории всеми новыми группами, особенно если их представители несут чушь; именно такой подход говорит об открытости вашего разума, так как вы не пытаетесь навязать взгляды своей группы. Каждому свой субъективизм.