Айн Рэнд - Голос разума. Философия объективизма. Эссе

Этот профессор учит своих студентов, что креативность состоит из двух основных блоков. Первый – это страх, второй – «бесконечная болтовня разума» [77] Jerry Carroll, «Over-Achievers Swarm to This Exotic Class», Feb. 17, 1983, p. 46. . Если мистицизм в моде у студентов, то почему он не должен приветствоваться и будущими бизнес-лидерами?

Согласно The Chronicle of Higher Education , сектанты и индуисты стали большой проблемой для колледжей. «Многие руководители согласны с тем, что религиозные культы находят университетские кампусы крайне выгодным местом для привлечения новых людей» [78] Lawrence Biemiller, «Campuses Trying to Control Religious Cults», April 6, 1983. . Неудивительно. Колледжи благодаря своим учебным программам систематически готовят студентов к тому, чтобы быть завербованными. Главы сект и им подобные станут основными выгодоприобретателями современных тенденций, если их не остановить.

Теперь сменим сферу и взглянем на сексуальное образование . Предлагаю вам прочесть книгу, широко используемую в школах и названную Американской ассоциацией библиотек одной из лучших для подростков в 1978 г. В ней говорится впечатлительным подросткам, что все связанное с сексом дозволено, пока не вызывает чувства вины. Помимо других практик, в книге открыто одобряется трансвестизм, проституция, открытые браки, садомазохизм и скотоложство. Относительно последнего в книге призывается «следить за гигиеной, остерегаться травм со стороны животных и не наносить травмы им, а также избегать навязывания вины со стороны других людей» [79] Цитируется по: Diane Ravitch, «The New Right and the Schools», American Educator , Fall 1982, p. 13. Профессор Равич не дает названия книги. .

Также посмотрите на сферу искусства, например поэзию, как она сегодня преподается. В качестве наглядного примера прочтите известную книгу «Введение Нортона в поэзию» (Norton’s Introduction to Poetry) и заметьте, какие современные стихотворения предлагаются студентам одновременно с узнаваемыми классиками как равно заслуживающие, чтобы их изучать, анализировать и относиться к ним с почтением. Одно из таких, сразу за которым следует стихотворение Уильяма Блейка, называется «Крепкий орешек возвращается в тюрьму из клиники для сумасшедших преступников» (Hard Rock Returns to Prison from the Hospital for the Criminal Insane). Оно начинается так: «Крепкий орешек не позволял никому гадить на себя…» – и продолжается в том же духе. Оно помещается в сборник тем редактором, который способен благоговейно его обсуждать, объясняя, что в нем сокрыт глубокий социальный смысл: «отчаяние безнадежности» [80] Ed. by J. Paul Hunter, 2nd ed. (Norton: 1981). . Так же как история – это слова историка, сегодня искусство – все, что одобряет мир искусства. В конце концов, возмущаются модернисты, кто решает, что действительно прекрасно в искусстве? Разве чувства Крепкого орешка не столь же хороши, как чувства поэтов-классиков?

Теперь я бы хотел обсудить ценность тенденций, которые мы сегодня рассматриваем. Основа философии – метафизика и эпистемология, то есть взгляд на реальность и разум. Первым важнейшим результатом этой основы, ее важнейшим практическим следствием, является этика, или мораль, то есть система ценностей.

Отцы-основатели придерживались определенного взгляда на мораль. Хотя они не всегда были последовательны, их отличительным этическим принципом было право человека преследовать собственное счастье, которое должно достигаться собственными усилиями и мышлением, что означает этику не самопожертвования, а самополагания и самосовершенствования, или, другими словами, этику эгоизма , который Айн Рэнд называла «добродетелью эгоизма». Отцы-основатели построили эту страну на двусторонней философской основе: они защищали разум и, как результат, принцип эгоизма в вышеупомянутом смысле. Продуктом такой комбинации стала идея о политической системе, в которой индивид свободен действовать, опираясь на собственный разум и преследуя собственные блага и/или выгоду. Так рождался американский капитализм.

Так как современные колледжи объявили войну первой из этих идей (разуму), то они борются и со второй. Здесь они снова следуют философии Канта, величайшего сторонника самопожертвования в истории мысли. Он утверждал, что абсолютное бескорыстие – это человеческий долг, что страдание – судьба человека и что любой эгоистический мотив, любое стремление к личному удовольствию и любая форма любви к себе противоположны морали.

В 1981 г. декан факультета искусств и наук в Университете Колгейт выразил похожую точку зрения, негативно отзываясь об эпидемии эгоизма, охватившей кампус. Эгоизм, утверждал декан, неизбежно ведет к потаканию прихотям. Вот его определение эгоизма: «служение самому себе или забота о себе в первую очередь… бездумный гедонизм и забота о себе сейчас ». Где он взял это определение? Почему эгоист не может быть просвещенным, рациональным, планирующим наперед? Ответа нет. Путь, по которому нам нужно идти, продолжает декан, был определен «социально обеспокоенными» студентами 1960-х гг. с их «упором на долг перед остальными» и «аскетизмом». Мы не будем упоминать подлинный моральный характер тех грубых, наркозависимых студентов-шестидесятников, так обожаемых деканом. Смысл в предложенном им выборе: бездумный гедонизм против аскетизма (обратите внимание на слово), то есть полное самоуничижение, самоотречение и жертвенность. Современные студенты, неодобрительно говорит декан, идут в колледж, чтобы «получить хорошую работу и больше зарабатывать». Это, утверждает он, неправильно. «Надеюсь, вы узнаете, что есть жизнь за пределами самого себя, что мы живем в мире, взывающем к тем, кто видит общество, основанное на справедливых принципах… и я бы хотел, чтобы обеспокоенность собой уступила место тревоге за других» [81] Founders Day Convocation remarks, Sept. 8, 1981, перепечатано в: The Coisate Scene , Oct. 1981, pp. 1‒2. .

Иногда профессора занимают в споре разные позиции, но деканы, насколько я знаю, – никогда. Когда декан высказывает идеологическое утверждение, вы можете быть уверенным в том, что это принятая во всем кампусе банальность.

Наши колледжи якобы открыты для любых идей, и все же в отношении основополагающих философских вопросов мы слышим одну и ту же жесткую, догматичную точку зрения, как если бы преподаватели жили и работали в условиях государственной цензуры. В прошлом году я посетил Колумбийский университет, где читавший проповедь священник сказал выпускникам: «Эпоха индивидуального достижения прошла. Когда вы пришли учиться в университет, вы должны были отринуть желание денег, личные амбиции или стремление к успеху; вы здесь, чтобы научиться служить. И сегодня я молюсь о том, чтобы в конце жизни вы смогли сказать Богу, каким слугой вы были». Если бы этот священник вышел с рекламой Коммунистической партии, это вызвало бы суматоху; если бы он утверждал превосходство католицизма – тоже. Но утверждение обеих моральных систем как чего-то самоочевидного не вызвало и тени протеста.