Айн Рэнд - Голос разума. Философия объективизма. Эссе

Не могу не добавить, что Министерство образования США нашло (поверите ли) еще более худший способ преподавать историю. Вы могли бы подумать, что по крайней мере в истории очевидна последовательность , в которой стоит давать материал. Поскольку каждая эпоха берет начало в предыдущей, то логично было бы давать события в хронологическом порядке. Но не согласно новой инициативе. Чтобы «сделать упор на социологические, политические и экономические вопросы», рекомендуется организовать исторический материал по шести основным темам, случайно выбранным из списка популярных: «экология, человеческие потребности, права человека, культурное взаимодействие, глобальная система экономической взаимозависимости, будущее». С таким подходом о событии более позднего периода может рассказываться в начале (в связи с основной темой), задолго до событий более раннего периода. Как заметил традиционно ориентированный профессор из Колумбийского университета: «Вся история будет лишена хронологического порядка. Советские чистки 1930-х гг. преподавались бы раньше революций 1905 г. и 1917 г. Все разбито на фрагменты, и нет способа связать один исторический период с другим, а ведь именно такой связности вы и хотите от своих детей» [94] The New York Times , Apr. 18, 1983; профессор Хэйзел Херцберг. . Однако современные работники образования, кажется, не волнуются на этот счет. Они хотят таких «фрагментов», то есть деталей, вырванных из контекста, без логики и других требований концептуальной последовательности.

Я не знаю, что стало с этой инициативой. Объявления о ней и серьезного обсуждения в прессе вполне достаточно.

Учитывая нынешний способ преподавания истории, неудивительно, что ее огромные куски забываются или не запоминаются учениками. Результат – невежество многих подростков относительно элементарных исторических или текущих фактов. В The Washington Post была напечатана статья, где автор приводил примеры своих разговоров с современными студентами. Он нашел выпускников старшей школы, которые ничего не знали о Второй мировой войне, включая события в заливе Перл-Харбор, или о том, с кем воевали Соединенные Штаты в Тихом океане. «Кто выиграл?» – спросил автора один из студентов. Однажды автор и студентка первого курса Южнокалифорнийского университета смотрели телевизионный репортаж о Польше после того, как было введено военное положение; кадры показывали политических заключенных в камерах. Девушка не могла этого понять.

«Почему они просто не переехали в Лос-Анджелес?» – спросила она.

«Я объяснил ей, что им не разрешалось покидать страну».

«Да? А почему?» – сказала девушка.

«Я объяснил ей, что в тоталитарных государствах людям обычно запрещено эмигрировать».

«Разве? С каких пор? Это что-то новенькое?» – ответила она [95] Benjamin J. Stein, «The Cheerful Ignorance of the Young in L.A.», Oct. 3, 1983. .

Теперь сделаем большой прыжок и перейдем от истории к чтению . Взглянем на метод, с помощью которого детей учат читать в большинстве американских школ: метод «смотри и говори» противопоставляется фонетическому методу.

Фонетический, то есть традиционный, метод первым делом учит ребенка звукам, передаваемыми буквами, а затем учит читать слова через соединение этих звуков. Таким образом, каждая буква представляет абстракцию, включающую бесчисленные случаи ее применения. Например, как только ребенок понимает, что буква «п» передает звук «пэ», это становится принципом: он осознает, что каждая буква «п», которую он видит, передает тот же звук. Когда он усваивает пару десятков таких абстракций, он обретает знание, необходимое для расшифровки любого нового слова. Так гигантский объем английской лексики сокращается до горстки символов. Это концептуальный метод обучения чтению.

Современные учителя выступают против этого метода. Он, по их словам, нереален. Приведу пример такого возражения: «Мало смысла в том, чтобы произносить букву “п” в изоляции, ведь за любой согласной неизбежно следует гласная» [96] Pose Lamb, Linguistics in Proper Perspective (Charles E. Merrill: 1977, 2nd ed.), p. 29. . Это означает, что при произнесении звука буквы «п» («пэ») вам приходится произносить гласный звук «э», то есть чистая согласная не изолирована, поэтому фонетический метод искусственен. Но почему вы не можете изолировать ее в своем разуме , фокусируясь только на согласном звуке и игнорируя сопутствующий гласный, так же как фокусируются на цвете красного стола, игнорируя его форму, для формирования понятия «красный»? Почему автор процитированного возражения исключает избирательное внимание и анализ, то есть суть человеческого познания? Потому что этот механизм включает проявление абстракции, что представляет собой процесс концептуализации, которому противостоят современные учителя.

Их любимый метод, «смотри и говори», свободен от абстракций. Он вынуждает детей учить звучание целых слов без понимания звуков, относящихся к отдельным буквам и слогам. Такой подход делает каждое слово новой деталью, которая усваивается лишь методом прямого восприятия: например, попыткой запомнить, как слово выглядит на бумаге, или картинку, которую учитель с ним ассоциировал. Получается, что на ребенка вываливается огромное количество слов и лишних деталей: смотри и заучивай. (Вы не удивитесь, узнав, что этот метод был изобретен немецким профессором XVIII в., последователем Ж.-Ж. Руссо, в свою очередь страстного противника разума.)

В основе пропаганды этого метода лежит большая ложь. Его защитники кричат о перегруженности памяти: они осуждают фонетический метод, потому что он требует скучного запоминания всех звуков алфавита. Их решение – заменить такое краткое, простое запоминание задачей заучить звучание каждого слова в языке. Однако, если и можно спасти детей от му́ки бесконечного запоминания, то только через преподавание абстракций. И так в любой сфере.

Никто не может научиться читать методом «смотри и говори». Он слишком античеловечен. Следовательно, сегодня наши школы заняты обучением новому навыку – угадыванию. В самом начале они предлагают ученикам заучивать фигуры и картинки и добавляют чуть-чуть фонетического метода (благодаря давлению со стороны родителей), рассчитывая на тайное обучение детей чтению дома самими родителями. Затем, учитывая это варево из случайных подсказок, они сосредотачивают свои усилия на обучении детей разным методам угадывания того, что может означать конкретное слово.

Посмотрим, как эксперт метода «смотри и говори» объясняет соответствующий мысленный процесс у ребенка, который пытается определить последнее слово в предложении «Они делают ремни из пластика». Ребенок не должен, конечно, пытаться разложить слово на звуки. Вот что ему следует делать: