Лодевейк Грондейс - Война в России и Сибири

Генерал Сыровый, давно уже действовавший в полном согласии с чешскими политиками, говорил, что он бы поостерегся отдавать чешским солдатам приказы, которые они точно не стали бы выполнять. И он их не отдавал. «Решения» верховных комиссаров были всего лишь «пожеланиями». Генерал Сыровый выразил это так: «Чехословаки получили от своего правительства приказ не вмешиваться в дела Сибири. Как следствие, они не имели права из-за Колчака завязывать бои и рисковать судьбой всей армии…

Адмирал Колчак и его правительство существовали только благодаря вынужденному присутствию чехословаков в Сибири и благодаря их охране Транссибирской железной дороги… Несмотря на это, адмирал Колчак совершил против чехословаков преступление, отдав приказ атаману Семенову мешать всеми средствами их эвакуации на восток. Чехословацкая армия знала об этом, войска считали адмирала Колчака своим врагом, виновным в препятствовании их эвакуации, решенной союзниками. Поддержание порядка в армии, а также причины, указанные выше, вынуждают нас снять с себя долг охраны.

Несмотря на все изложенное выше, несмотря на трудности и опасности, угрожающие нашей эвакуации, мы охраняли Колчака дольше, чем было в наших силах».

Позже говорили, что генерал Сыровый мог бы ответить иначе на приказ представителей союзников, а не умывать руки, как Пилат, что, если бы он захотел, солдаты его бы послушались и довезли бы Колчака до Забайкалья. К несчастью, те, кто говорит об этом прекрасном исходе (и впрямь ничего не могло бы быть лучше), находились в тот момент в Европе или, что еще хуже, в Харбине и Владивостоке. А в Иркутске было то, что было. Там была полная путаница властей и исполнителей, а корни этой путаницы находились в заморских доктринах и интересах. Не будем искать виноватых и будем помнить – а в данном случае, это яснее, чем когда-либо, что порой грубая логика фактов, которую мы называем фатумом, руководит событиями. Разве мы не видим тени правительства в Уфе и заложников Иркутска вокруг вагона, который сопровождали бесстрастные чехи? [534]

И разве чехи были не единственными людьми в Сибири, позволяющими себе иногда обольщаться великолепной химерой чести в печальные времена, в которые управляли не столько воины, сколько политики? Их принудили присутствовать, стоя с винтовкой у ноги, при таком количестве убийств, пройти, не дрогнув, через столько государственных переворотов, что было бы странно упрекать их в том, что они не пожертвовали жизнью одних и возвращением на родину других для того, чтобы спасти иностранца, который оскорблял их, хотел им зла и которого бросили все свои?

Адмирал прибыл 13 января в Черемхово, где его выдачи потребовали шахтеры. Чех, комендант эшелона, не желая отдавать его на растерзание толпы, пообещал сдать его в Политический центр в Иркутске. С адмиралом было еще около 50 человек, в том числе министр [В. Н.] Пепеляев [535], генералы [М. И.] Занкевич [536]и Мартынов [537], господа [М. Э.] Ячевский [538], [В. Г.] Жуковский [539]и др. По прибытии в Иркутск все они были предупреждены чехами, что социалисты-революционеры станут хозяевами вагона в 7 часов вечера. Вокзал был оцеплен. Поезд, который привез адмирала, находился среди путей, забитых поездами, – с одной стороны 15 поездов, с другой 10. Русские офицеры, надев чешскую форму или сняв знаки различия, выходили из вагона и пробирались под соседними вагонами. Солдаты-чехи проводили их дальше, держа под руку. Они говорили, что адмирал мог бы, если бы хотел, спастись точно так же, но он отказался от предложения. Я в это верю. Верховный главнокомандующий не желал унижаться.

Чехи себя вели безучастно. Дипломат Благош выдал адмирала, солдаты его оставили. Повстанцы вошли в вагон и нашли там адмирала, военного министра и еще человек десять [540]. Увели всех. Их расстреляли в ночь на 7 февраля 1920 г. при приближении отряда Каппеля [541].

Л. Грондейс. 1918 г.

Свита генерала от артиллерии Н. И. Иванова возле его поезда. Слева направо: Чубаров, доктор Кобзаренко, неизвестный, князь С. А. Радзивилл, князь Куракин, князь Оболенский, Л. Грондейс, штабс-капитан Мальцев, полковник Л. И. Булацель. Октябрь 1915 г.

Два казака, судья Белозерский, Грондейс, три галицийских крестьянки. 1915–1916 гг.

Набросок, сделанный рукой русского солдата Антона Комашка: застолье иностранных офицеров в русской Ставке. Справа налево: генерал М. Жанен, генерал сэр Д. Хэнбери-Уильямс, генерал барон фон Рикель, полковник Марсенго, генерал К. Коанда, генерал граф Ренико Ланжени, Л. Грондейс, комендант Бушеншульц. Апрель 1917 г.

Л. Грондейс (сидит второй слева) среди чинов Корниловского ударного полка Добровольческой армии. Январь – февраль 1918 г.

В Кавказской туземной дивизии. Слева направо: князь Д. П. Багратион, Л. Грондейс, полковник В. Н. Гатовский. Лето 1917 г.

Л. Грондейс со своей будущей женой В. Гончаренко-Петренко и японскими офицерами в вагоне поезда в Сибири. 1919

Вошедшие первыми в Стерлитамак прапорщик Борисов, Л. Грондейс, прапорщик Лебедев, два унтер-офицера, в центре – казначей 45-го Сибирского стрелкового полка. Апрель 1919 г.

Французская военная миссия в Сибири. В первом ряду слева направо: полковник Леманен, генерал М. Жанен, майор Легра, капитан Фабьян. Во втором ряду слева направо: капитан Субен, солдат Краус, ординарец чех, капитан Тихнарев, полковник Бушеншульц, полковник Пуаро, Л. Грондейс. 1919

Л. Грондейс. 1957