Шамиль Валеев - Мемуары уфимского школьника

Воспитание татарских девочек в Чекмагуше также трудовое и, я бы сказал, ханжеское. Вот образчик воспитательной речи, которую слышал своими ушами в семье, где много дочерей, – старшая, замужняя молодка лет двадцати восьми, крепкая на слово и руку, костерит среднюю, лет шестнадцати-восемнадцати: «Ты чего среди бела дня с парнями заигрываешь, стоишь с ними, смеёшься? Иди свёклу наруби, корову подои, корма задай телятам, посуду вымой, шторы погладь – И иди потом флиртуй с парнями сколько хочешь. Если силы останутся. Хоть до утра! Ты чего мать и сестёр позоришь, среди бела дня с парнями стоишь у забора, смеёшься?!»

Василий Алибабаевич.Воспитание же татарских мальчиков направлено на самурайскую сдержанность чувств и подчинение авторитету «зурнащальника», системы, государства. Надо быть во дворе, желательно с вилами в руках, обязан увлекаться сборкой-разборкой дизельного двигателя, все «сю-сю, люблю» произносятся один раз в жизни, делая предложение руки и сердца. В результате получаются скромные работяги и карьеристы. Не зря же Чекмагуш – родина двух (!) руководителей субъектов, если можно так сказать, РСФСР: первого татарина во главе Татарстана Зинната Ибятовича Муратова (руководил ТАССР с 1944 по 1957 год) и Ревмера Хасановича Хабибуллина, который «рулил» нашей БАССР аж три перестроечных года – с 1987 по 1990. Между прочим, вы хорошо знаете сына Муратова по имени Раднэр, он снялся в роли Василия Алибабаевича в «Джентльменах удачи».

Чекмагушевцы очень «служебные» – охотно идут в полицию, прокуратуру, армию, на госслужбу. Наверное, тут дело не только в карьеризме (что в этом плохого, кстати), а в сопричастности к чему-то большому. Вроде как неловко на чём-то настаивать, чего-то добиваться от своего имени, поскольку это эгоцентризм и гордыня, невежливо. А вот ради интересов службы, за страну и республику порадеть, за порядком и справедливостью приглядеть – тут уж мышь не проскочит. Разве что землячкой окажется. Тогда проскочит, но аккуратно.

В купечестве, чиновничестве и красном директорате Чекмагуш хорошо представлен. Тот же Рамиль Бигнов, давно уже миллионер, Валерий Мансуров, который «СУ-10», уже не может, видимо, спокойно мимо лимонария проехать, не окинув территорию взглядом крепкого хозяйственника. Фарит Гиндуллин – первая в Уфе сеть магазинов шаговой доступности «АиФ». Ринат Баширов, бывший замминистра финансов, сотрудник Администрации Президента РФ, человек выдающихся способностей, внёсший уникальный вклад в обновление политического режима в нашей республике (вроде тоже из каких-то Калмашей). Альберт Дусалимов, многие годы главный почтовик Башкирии, министр ипотечного строительства Камиль Мансуров.

Политтехнологи на службе у Белого дома Данил Азаматов (его предки здесь трудились на партийных должностях), Альберт Мифтахов (через супругу) имеют к Чекмагушевскому краю если не прямое, то косвенное отношение – например, по женской линии, о характере влияния которой говорилось выше.

Описывая отношения чекмагушевцев с имуществом, часто приходится слышать «саран», прижимистый, хотя в моём окружении всё время попадаются люди, готовые делиться последним. Тут, скорее, дело в бедности, чем в геопсихологии.

В ответ на вопрос о музыкальности чекмагушевских людей приведу три золотых певческих имени: великий Ильфак Смаков, заслуженный Рамиль Хазиев и бахыр Венер Мустафин, вечная ему память и вечный укор его донимавшим.

В науке тоже представлены богато, назову лишь имена профессора Юлая Шамильоглу, одного из ведущих специалистов мира по истории тюрков и Золотой Орды, и Оскара Кайбышева, основателя Института сверхпластичности металлов, недавно нас оставившего. Всего тут человек триста докторов и кандидатов наук, упомянем только Бахтизиных. Фамилии врачей – Нартайлаков, Бадыков, Саубанов – известны на всю республику. Отсюда, из небольшого села Таскаклы, ведёт своё начало и фамилия Набиуллина, которую председатель ЦБ РФ унаследовала от своего отца, простого шофёра Сахипзады Саитзадаевича, по обычаю там и нашедшего своё вечное пристанище.

У меня есть ещё более планетарная история, связанная с Чекмагушем. Не назову себя краеведом, но изучать историю своего родного села приходится. Из свежеизданной книжки 1982 года об истории села, написанной бывшим замнаркома просвещения БАССР Насибом Тимашевым, выяснил, что в окрестностях Старокалмашево было расположено имение дворян Веригиных, так называемый «Аллабердинский хутор». Далее раскопал кое-что о Веригиных в интернете.

У них было несколько имений, на юге и на севере, но именно сюда, в поместье отца в Уфимской губернии, будучи ещё мальчиком, наведывался Константин Михайлович Веригин. Они жили на земельную ренту с наших крестьян словно короли, судя по описаниям быта. В 1920 году в звании корнета кавалерийского полка Добровольческой армии Константин эмигрировал в Париж, долго там мыкался, пока не поступил на работу в мастерскую Эрнеста Бо (тоже русского эмигранта французского происхождения) в доме Коко Шанель, и вместе с ним разработал самые знаменитые духи всех времён и народов – Chanel No. 5.

Примерно сто лет назад, устав платить ренту, крестьяне села Старокалмашево и окрестностей выкупили эти земли у Веригиных. А названия «виригин» в топонимах остались.

Изучая историю Веригиных, параллельно сделал для себя открытие: «Шанель номер пять» – первые и главные духи эпохи авангарда, до них все обливались цветочными водичками, а Бо и Веригин, работавшие на Коко, выявили альдегидную сущность женского очарования. А я-то всё удивлялся, чего это моя матушка со всех дьюти фри заказывает только одну марку духов.

В своей книге «Благоухание» Константин Михайлович ничего не пишет о влиянии полынной горечи, летучего и пряного запаха чабреца, сладкого чертополоха, ковыльных калмашевских степей на самые знаменитые духи мира – вот контра белогвардейская!

Искренне благодарю за поддержку и научное консультирование Ильдара Габдрафикова.

УРОК №6

У нас всегда есть какой-то «доброжелатель».

Злопыхатели для рода имамов – экзамен на доброту

Сегодня всё больше людей обращает внимание на историю своих предков.

Многие поднимают архивные документы и выясняют, как их дедов давил каток советских репрессий. Отправить человека в Сибирь могли даже за то, что он был сельским муллой или известным богословом.