Array Коллектив авторов - Собеседники. Ближним и дальним

Но попробуем объяснить, что мы имеем в виду под поэтической зрелостью. Отнюдь не новизну тем и тем более не версификаторское мастерство, которым, пожалуй, может овладеть всякий. Прежде всего умение сказать по-своему, пусть даже несколько неуклюже, о самых обычных вещах. Умение увидеть эти вещи как бы впервые и такими, во всей их первозданности, донести их до читателя. Об этом, кстати, вскользь сказала сама поэтесса в одном из стихотворений: «Помилуйте, не роза хороша, а наше удивительное зренье». В лучших стихах «Полдня» это удивительное зренье присутствует.

Возьмём хотя бы «Музу». Казалось бы, ещё в XIX веке создана целая галерея образов капризных и прихотливых созданий, усаживающих поэта за лист чистой бумаги. А если добавить к ней то, что посвятили музам мастера начала века, то тема может показаться исчерпанной, мало того – запретной, дабы устраниться от неизбежной будто бы для такого случая литературности.

Татьяна Батурина не испугалась запрета и рискнула поведать читателям о своей музе, которая оказалась явно не похожей на своих именитых предшественниц. Её муза – это скифская каменная баба с «огромным детоносным животом». Сама древность…

Даже в таких антологических стихотворениях поэтессе удается сказать что-то своё. В целом же книга – об Отчей земле, о любви, о делах и помыслах наших предков и современников.

Для убедительности приведу маленькое стихотворение «Камень на безымянной могиле», в котором Татьяна Батурина нестандартно решает тему памяти:

Стихи Татьяны Батуриной впервые появились в печати в конце шестидесятых годов и обратили на себя внимание безудержной и простодушной искренностью, которая в счастливых случаях отличает настоящую поэтичность от юношеской заворожённости поэзией. Здесь, по-видимому, случай действительно оказался счастливым – стихи Батуриной последующих лет свидетельствовали: рука твёрже держит карандаш, но не позволяет затвердеть, окаменеть чувству.

Татьяна Батурина – развивающийся стихотворец, её стихи, несколько традиционные по форме, всё более естественно воспринимают и передают песенный лад, от которого легкомысленно отказываются некоторые стихотворцы, считающие себя или желающие быть уж очень современными. Наивно полагают они, что народные обороты речи и песенный лад стиха устарели. Стареет не форма сама, не само явление – ветшает подход к нему, а порою ещё стих мстит автору за небрежность, за поверхностность.

Татьяна Батурина имеет право сказать о себе: «Не фантазер и не гадальщик, одной лишь правде я служу». Открытость души, естественность интонации привлекают читателя. Я уверен, что читатель не пожалеет затраченного времени, вчитываясь в строки волгоградской поэтессы. Как старший товарищ, я имею немало претензий и замечаний, которыми мог бы сопроводить эти стихи, но сегодня хочется позвать читателя: давайте почитаем вместе эти живые строки и пожелаем автору ещё гуще наполнить их волнениями и подробностями сегодняшней нашей жизни.

Слышатся голоса, что на волгоградских прилавках залёживаются стихи местных авторов, что стихи теперь меньше читают. Значит ли это, что они стали хуже? Не мы ли, читатели, стали невнимательнее, небрежнее к чужому слову, которым стихотворец пытается выплеснуть боль души?

Открываешь новую книгу Т. Батуриной и узнаёшь заново не один год известную поэтессу. Она наша, здешняя, волгоградская. Верю, когда читаю: «Живу, каждым корнем отцовского сада за державную землю держась». За «полынь да кустики кривые, да ковыли, куда ни глянь». Все её дороги – прямые, степь – просторная, люди – искренние. Боль сталинградской земли – её боль о тех, кто, отвоевав, вернувшись с чужбины, «только здесь, на родине, очнулся…»

В «Сказке о мяте» – раздумья о главном счастье в нашей жизни, а это – мир, дом, дети, внуки. Но не похоронки…

Тонка книжка, но долог разговор с читателем. Начнёшь его – не отвернёшься от страницы. Не только потому, что символ, образ так густы в строке. А потому, что каждая строчка – из своей песни. Из пережитого, передуманного. Эта искренность и открытость заставляют каждого из нас оглянуться в годы, что остались за плечами. Оглянуться на отчий дом, на деревенскую родню с её доверчивыми поклонами, на себя и тех, кто вокруг, погордиться добрым, пожалеть о суете.

Стихи, вышедшие из-под женского пера, всегда привлекают лиричностью, песенностью, участливостью к тому, чья судьба не очень удалась. Задержитесь «Над старой фотографией», где румяные девы с верой, надеждой и любовью глядят в завтрашнюю жизнь. Всё впереди: ведь все – красавицы, рождены для счастья и удач и, не считая лет, идут по жизни, ожидая этих радостей. А годы тоже идут – и вот уже «златая срединочка бабьего лета, золовушка скромная бабьей судьбы». Но они будут идти улыбаясь, не жалуясь, не кляня судьбу, – до последнего веря, надеясь, любя.

Татьяна Батурина ищет Слово. Ищет, находя. Читаешь её стихи – и разливается перед тобой тонкий акварельный рисунок. Здесь, на взгляд иного читателя, есть и слишком резкие, и очень яркие, и лишние мазки. Но больше – нежных, изящных, лёгких. Своих слов – не взятых напрокат. Вот поглядите, как из нескольких её строк встаёт такая живая, родная, почти забытая картина:

Книга названа упрямо: «Счастливая мéта». Хотя сама поэтесса повторяет: «Так болючи дорога, даль, звезда, ладонь!» В ладонь отдаёт сердечная боль за всех, кто близкий, кто чужой, кому нужны помощь, участие, собеседник.

В своём стихотворении «Жажда» Т. Батурина средствами поэтического обобщения рисует, и очень наглядно, сегодняшнее состояние своей души, как бы прислушавшейся в преддверии новых творческих открытий:

Я сказал о новых открытиях потому, что и в представленной в редакцию «Родников» небольшой подборке Т. Батурина выглядит перед читателем поэтом ищущим, взыскательным к себе, тонко чувствующим слово, СВОЙ образный строй. Примером этому может служить прекрасное – не боюсь перехвалить! – стихотворение «С покупками из города», в котором с удивительной проникновенностью и тонким лиризмом выписан образ современной крестьянки, видящей радость для себя в том, чтобы доставлять радость своим ближним: