Олег Гулько - Мимолетные встречи

Возвращаться домой я решил через площадь Оружия. От нее до Миши – прямая линия метро. До их остановки я доехал быстро, но выйдя из метро не мог найти тот ориентир в сторону их дома, что Миша показал мне утром: русский супермаркет. В конце концов, решил обратиться за помощью к прохожему.

– О! Так нам по пути! – услышал я восторженное в ответ.

Он был розовощек и так словоохотлив, что можно было подумать: да не той ли самой пивной он вышел, где только что побывал я сам? Только пива, поди, он выпил куда больше моего.

Мне было небезынтересно пообщаться с этим подвыпившим монреальцем. Однако, я был рад тому, что мы уже подошли к Мишиному магазину – иначе, мне пришлось бы еще и отказываться от какого‐нибудь предложения зайти на кружку пива.

Что касается Миши, то в русском супермаркете он работает только несколько месяцев. Год назад он порвал с работой информатика в страховой компании, где неплохо зарабатывал, но где не переносил царящего там бюрократического стиля работы и атмосферы русофобии.

Да и вообще, в Канаде он разочаровался. Он жаловался на бедность ее культурной жизни, вследствие чего он даже потерял интерес к его любимому французскому языку. Он смотрел только российские телеканалы, был в курсе всех подробностей жизни России, постоянно присылая мне ссылки на российские источники информации, считая их самыми правдивыми в мире.

Иными словами, находясь в Канаде, душою и мыслями он оставался в России, идеализировал все в ней происходящее, радовался ее успехам. Все местное его раздражало своей ограниченностью. Вот он и решил, что весь полагающийся ему по безработице год, он будет отдыхать, и лишь только после этого начнет искать какую‐нибудь простенькую, физическую работу – такую, где как он говорил, не придется спорить с русофобами…

Год отдыха прошел… И вот однажды: звонок из Канады. Миша спрашивает мое отношение к работе повара…

– А что? – говорю, хоть и догадываюсь о чем речь.

– Да, вот, хочу устроиться на работу в русский ресторан, при супермаркете…

– Нормально, – отвечаю.

Поначалу, он слегка обиделся на мой положительный ответ, видимо, не совсем довольный моей поддержкой плана, не соответствующего уровню его научной квалификации.

– Зато там не будет русофобов, – говорю, – ты же сам к этому стремился.

В итоге, с начала лета Миша начал работать в русском супермаркете, и с этого времени я находил его в лучшем расположении духа.

…Полки магазина изобиловали русскими товарами, словно то было в Москве. Звучала русская речь. Я взял бисквитный торт к чаю, в стиле тех, что обычно, покупаю в Курске, когда иду в гости. А моя любимая бочковая селедка, которой меня потчуют в Курске, заманчиво, смотрела на меня из пластикового ведерка. Но не стал брать, так как знал, что и на сегодня Миша запасся устрицами. К тому же пластиковую тару я не признаю.

Дальнейшую дорогу к Мишиному дому я легко нашел, ориентируясь на тянущуюся по всей длинне улицы стене еврейского кладбища. Какая‐то прогуливающая собаку парочка, помогла мне найти нужный подъезд.

Оля и дети готовили стол к ужину. По телеку вещал московский канал.

Когда вернулся Миша, мы сели за стол, возобновив разговор на все темы мира.

Оля жаловалась на канадскую медицину, сетуя на то, что к специалисту, без направления лечащего врача не пробиться, но лечащий врач отказывается направлять к специалисту.

Миша показал мне нагноившийся палец ноги, изза чего он прихрамывает.

– И это длится уже много месяцев, – негодовала Оля. – Лечащий врач назначил антибиотики, но – никакого сдвига. Нам удалось записаться к инфекционисту. Тот выписал другие антибиотики – все равно без толку. А к хирургу не записывают…

В итоге, разгневанный Миша даже подумывал плюнуть на все, и поехать на консультацию к хирургу в Москву. Мне не верилось, что в канадской медицине все так плохо, и я посоветовал им обратиться в университетскую клинику, где их наверняка направят к хирургу.

На завтра Миша предложил мне поехать в местечко Сен‐Совер (Saint‐Sauveur). Это недалеко от Монреаля, в массиве Лорентидских гор, куда зимой в выходные дни они всей семьей ездят кататься на лыжах.

Мне не очень хотелось выезжать за город, так как на сам Монреаль оставалось не так уж много времени, учитывая то, что на выходные дни мне предстояла поездка в городок Труа‐Ривьер (Три реки) по приглашению друзей моих дочек. Но Миша уже взял отгул на работе, и отказаться от поездки я уже не мог. Но договорились, что во второй половине дня вернемся в Монреаль.

Солнечная погода благоприятствовала поездке. За городом, приход осени был особенно заметен, особенно, в горах. Склоны, казалось, горели искусственной подсветкой осеннего убранства леса.

Лорентиды – это невысокие горы, и горнолыжные трассы здесь, конечно, не такие протяженные как в Альпах. Зато это близко от дома, и приезжать сюда можно хоть на каждые выходные.

Несмотря на межсезонье, улочки деревушки СанСовер бурлили хождением взад‐вперед многочисленной публики. Фасады сувенирных магазинчиков и ресторанов были украшены кленовыми листьями. Атмосфера туристкой жизни здесь вполне походила ту, что у нас в Альпах. Я радовался тому, что наконец, увидел собственными глазами то, что Миша описывал мне по телефону во время их воскресных лыжных выездов в эти места.

Как и договорились, во второй половине дня мы вернулись в Монреаль. Я решил пройтись вдоль набережной Старого порта, к современной части города.

У одного из причалов стоял внушительных размеров круизный лайнер. Каюты его были пусты, – туристы, судя по всему, отправились на экскурсию по городу.

А на палубе небольшого судна, в бухте чуть дальше по набережной, я заметил движение женских фигурок в купальниках. Пройдя через живописный скверик, я вскоре оказался у заинтересовавшего меня объекта. Им оказалось судно‐сауна. Верхняя палуба судна служила солярием. Распаренные тела, то выходили из клубящейся паром сауны, направляясь к солярию, то возвращались обратно. Другие, спускались с судна на прохладительные водные процедуры в пристройках рядом. Третьи, просто, общались с бокалами в руках возле судна, после чего снова устремлялись в жар сауны.

Отметив себе планом на будущее посетить это заведение, я продолжил путь в направлении квартала небоскребов, а точнее – к тому из них, что заметен крышей треугольной формы.

Близость квартала оказалась кажущейся: я шел и шел, а башни по‐прежнему оставались вдали. Правда, надо сказать, что я то и дело останавливался в поисках подходящего снимка на фоне города.

Многочисленных кафе на набережной пустовали – лишь редкий посетитель мог порадовать бармена своим появлением. Продолжая путь по набережной, я вскоре оказался у стен «Старого элеватора» – «старого», потому, что элеватором он уже давно не является. Но заброшенное, внушительных размеров здание, оказалось в списке достопримечательностей города, а значит – не подлежащее сносу.