Евгений Крушельницкий - Город мастеров. Беседы по существу

История нашего образования – это история реформ. Что, впрочем, не мешает нам привычно гордиться тем, что имеем. Чем обернется для страны очередная радикальная реформа? Об этом мы беседуем с заслуженным учителем России, депутатом Мосгордумы, председателем комиссии по образованию Евгением БУНИМОВИЧЕМ.

– У нас привыкли гордиться отечественным образованием. А вот уровнем жизни гордиться уже труднее. В чём тут дело? И как исправить положение?

– Давайте посмотрим, что стоит за этим расхожим клише. Само по себе образование не может быть ни хорошим, ни плохим, всё зависит от критериев оценки. Главный, на мой взгляд, такой: дадут ли знания, полученные человеком, возможность жить во благо себе и обществу?

Я изучал разные системы образования, в том числе французскую, от детсада до университета. Она похожа на нашу, и я видел, что лучше у нас, а что у них. Но если придёте, к примеру, во французскую больницу, то словно попадёте на другую планету. То есть учимся примерно одинаково, а результаты разные, где же изъян?

В конце концов я понял, что проблема начинается за порогом вуза, после учёбы. Если западный человек добросовестно учился в хорошем учебном заведении, то и жить он будет неплохо. Причём дело не только в доходах, но и в отношении общества к грамотному специалисту. У нас же такой связи нет, а годы перемен наглядно показали, кто нами руководит. Зачастую это обыкновенные троечники, и я как учитель узнаю их с первого взгляда. Их ценят совсем за другие таланты, которые не имеют никакого отношения к школе. Поэтому мы можем сколько угодно затевать реформы, но пока у педагогов будет свой ответ на вопрос, что значит хорошее образование, а у общества – свой, жизнь не изменится к лучшему.

Как члену президиума Федерального экспертного совета по образованию мне приходится участвовать в обсуждении новых учебников. И вот комиссии предлагается учебник машинописи для ПТУ. Я удивлен: кому это сегодня нужно? Речь ведь идет не о работе с информацией и даже не о компьютере. Можно прекрасно учить ненужным вещам, а потом удивляться, почему отличники бедствуют. Связь между образованием и качеством жизни у наших ребят появляется лишь тогда, когда они уезжают после университета за границу. А надо, чтоб так было у нас.

– Были ли в России в этом смысле лучшие времена?

– Думаю, что в 60-е годы, когда мы запустили первый спутник, образование соответствовало запросам общества. Само общество, может, и не всем нравилось, но задачи, которые оно ставило перед школой, решались. Кстати, именно этот факт привел американцев к выводу, что им нужно менять свою школьную систему.

Мы часто слышим слова: мол, раньше было такое замечательное образование – зачем нам что-то менять? Затем и менять, чтобы оно могло оставаться замечательным. Ведь при всех достоинствах в нашей школе есть вещи совершенно провальные. Обратите внимание: в любом международном аэропорту каждый человек может связать хоть несколько слов по-английски. Кроме… российских туристов, которые владеют языком обычно на уровне «ту ти ту ту ту» – два чая в двести двадцать второй номер… Может, наши знают и не меньше других, но при этом безумно зажаты и потому ничего не могут сказать.

А если знания лежат мертвым грузом, значит, учили не так или не тому, причем ни учитель, ни сам ученик не думали, что наука пригодится в жизни. И касается это не только иностранных языков. Вот почему и нужна реформа.

– Передо мной лежит Федеральный закон об образовании 1992 года. Все в нём хорошо – государство гарантирует общедоступность и бесплатность образования, устанавливает стандарты и всё такое. Что тут менять?

– Да, ЮНЕСКО признало наш закон об образовании одним из лучших в мире. Но он содержит всего лишь перечень мечтаний, там нет механизмов, как это осуществить. Да и не всё можно реализовать. Например, написано, что зарплата учителей должна равняться средней по промышленности. Это цель, к ней следовало двигаться, но, увы, теперь пресловутый 122-й закон радикально всё изменил, статья о зарплате снята, равно как не осталось следов и от государственных гарантий. Исчезли даже те механизмы, что были.

Зато появляется, например, частичная платность среднего образования на фоне бесплатного стандарта. А что такое стандарт? Министр, отметив перегрузку учеников, предложил снять четверть программы. Так что, только оставшуюся часть финансировать? Сегодня школа тоже имеет право оказывать платные услуги, но это хотят ввести в систему, начиная с первого класса.

Не буду говорить о последствиях для самого образования, скажу лишь, что это сулит обществу. Если мы с ранних лет организуем классы, где родители имеют возможность платить, а детей из семей победнее будем учить отдельно, то вскоре общество получит абсолютно несменяемую элиту. Ведь образование дает шанс человеку выйти на более высокий уровень, чем родители, но нынешняя элита не хочет этого и потому стремится избежать такой перспективы.

Зато маячит другая перспектива, более мрачная. Ребята, обделенные образованием, в конце концов выйдут на майдан, но в отличие от украинского совсем не мирный, и мы сами готовим его непродуманными реформами.

Конечно, жизнь в условиях рынка неизбежно касается всех, но надо понимать разницу между магазином и школой. Гораздо выгоднее, например, освободить здание от учеников и учителей и разместить там оптовый рынок. Выгоднее – если хотеть получить прибыль в ближайший понедельник. Но нельзя забывать, что в нынешнем веке эффективность вложений в образование уступает только добыче нефти и газа. Это подсчёты серьезных экономистов. Кто сегодня экономит на знаниях, завтра отстанет навсегда. К примеру, в США треть внутреннего валового продукта даёт экономика, построенная на высоких технологиях. Поэтому слова «эффективная школа» означают не солидную сумму, собранную с родителей, а такое качество образования, которое сделает нашу жизнь богаче.

– Но как реформировать школу, если и в школах, и в министерстве на руководящих постах – люди старой закалки?

– Даже самые прогрессивные люди хорошо относятся к своему детству, к школьным и студенческим годам. Зачем, мол, что-то менять. Это естественно, и выход тут один: не закисать внутpи образовательного сообщества, вступать в диалог с представителями бизнеса, производства. Обязательно нужно привлекать и психологов, и детских физиологов, на мнение которых сегодня мало кто обращает внимание.

Вместо этого у нас почему-то всё время зацикливаются на частностях и ставят телегу впереди лошади. Например, спорят, нужна ли 12-летка. Но прежде чем определять сроки, сначала надо понять, чему учиться, как именно и в какой атмосфере. Если школа – это казарма, а то и тюрьма, то чем меньше срок, тем лучше.