Марина Саввиных - Мосты над облаками. Встречи, события, диалоги

Бирюков. Поэзия – если брать древнегреческое определение poesis – это «творение». Творение – всегда эксперимент. Бог творил землю – экспериментировал. И мы плоды этого эксперимента пожинаем до сих пор. Поэт – по определению экспериментатор. Он экспериментирует на себе. Как в медицине врачи иногда ставят эксперименты на себе. Вроде Пастера… часто с летальным исходом (смеётся). Я не призываю, конечно, к летальному исходу, но так, увы, бывает. Поэзия действительно глобальный эксперимент. И авангард существовал всегда, какие-то крайние, радикальные формы искусства, авторы, которые выходили на первый план… Но в конце девятнадцатого века, в начале двадцатого появились авторы, специально и активно занимающиеся экспериментом. Это то, что мы называем «историческим авангардом». Во второй же половине двадцатого века стало очевидным явление, которое я называю «внеисторическим авангардом».

Исторические авангардисты не считали себя «авангардом». Это не было их самоназванием, так их назвали позже, когда стали говорить об «авангардной эпохе». А «внеисторические авангардисты» осознали себя именно авангардом.

Так что, по сути дела, авангард сейчас только начинается. В чём смысл этих различий – надо специально разбираться. Я написал на эту тему несколько книжек, ряд статей. И не только я. В две тысячи восьмом году в Бельгии, в городе Генте, проходил грандиозный Международный симпозиум, посвящённый европейскому модернизму и авангарду. До сих пор учёные спорят, что относить к модернизму, что – к авангарду.

В течение недели собравшиеся со всего мира крупнейшие исследователи этих движений пытались выработать какие-то близкие определения, методы анализа того, что происходило в искусстве в течение всего двадцатого века. Что же можно ещё открывать?

Саввиных.Да, ведь поэты уже и видеоряд какой-то вносят в стихи, и наши привычные столбики-строфы в виде картинки располагают на странице, и сами эти «столбцы» разрушили, вытянув стихи в прозаические периоды… куда же ещё?

Бирюков. В своих книгах «Зевгма» и «Року укор» я как раз рассматриваю «поэзию для глаза» и «поэзию для слуха». Здесь много возможностей для эксперимента. Визуальная поэзия. Перевод вербального поэтического текста, поэтической фантазии – в графику. Этим занимались уже давно. Был такой Алексей Николаевич Чичерин, который вообще считал, что слово – рак поэзии, что слово вообще не должно использоваться. Возникает конфликт между словом и изображением. Конфликт – поиск гармонии. Вместе с тем существует и поэзия для голоса и слуха. Лично я считаю, что поэзия должна звучать, и есть целое направление в русском авангарде и в исследованиях русской поэтики… Квятковский, Сабанеев, Малишевский занимались музыкально-поэтическими теориями. Поэзия должна произноситься… как она должна звучать? Какие оттенки передавать? Это не актёрское чтение… поэт воссоздаёт перед публикой своё произведение. И этот процесс «воссоздания» есть «до-создание» самого текста. У авангардиста – огромное поле действий. Я вижу, что даже авангардные люди, которые пишут очень необычные вещи, необычно их строят, не всегда могут внятно их артикулировать и адекватно посылать публике. Этот посыл публике, это взаимодействие с публикой – даже если публика не понимает и смеётся – это тоже взаимодействие, коммуникация… поиски коммуникации разнообразны. Мы с вами на фестивале слушали разные выступления. Довольно часто это было что-то очень невнятное. «Хорошо, я вам что-то прочту… я вообще-то пишу гениальные стихи. Ну, я сейчас вам как-нибудь их прочту». Вот с этим «как-нибудь» авангард сражается. К сожалению, даже в авангарде мало людей, которые этим занимаются. Последнее время многие экспериментируют с «видео» – здесь тоже возможен и нужен поиск.

Саввиных. Академия Зауми – что это такое? Как возникла идея? Как функционирует Академия? Чего она добилась за годы своего существования?

Бирюков. Предыстория такова. В восемьдесят первом году в городе Тамбове я сделал литературную студию при областном Доме учителя, которая называлась «Слово». В этой студии я занимался с литераторами, среди которых были и люди молодые, и в возрасте, уже сложившиеся. Именно тогда я стал знакомить студийцев и сам очень плотно заниматься авангардными текстами. Я разработал особую программу для студии «Слово» и включил туда поэтов и писателей, которые имели отношение к авангарду. Хотя люди писали совершенно разные тексты – стихи, прозу, и там были обычные для литературных групп занятия, с заданиями написать рондо, сонет и т. д. Но в то же время мы работали над стихами каждого из авторов в некотором авангардном ключе. Постигали некие поэтические начала – через авангардные тексты. Я читал им Хлебникова, Маяковского, Кручёных… Помимо того, что мы обсуждали собственно творчество этих авторов и вели разговоры на философские, театральные темы… у нас была дружба с киноклубом, с архитекторами. Короче говоря, я создал в городе ячейку культурной коммуникации с обращением ко всем искусствам. И этого вроде бы даже было достаточно. Но мы решили устраивать представления, чтобы ещё и публике показать творчество раннего авангарда. Мы сделали серию музыкально-поэтических представлений в областной библиотеке из истории русского авангарда, потом из истории русского и мирового авангарда… четыре или пять вечеров… и к девяностому году у меня созрела мысль, что пора создать Академию Зауми.

Авангард был всё-таки искусственно прерван, эта традиция была прервана, а она уже академизировалась… если взять ГИНХУК Малевича – они уже академизировали, пытались учить этому… его попытки «Супремус» ввести… и русская формальная школа, которая занималась исследованием тончайших элементов литературы: Шкловский, Якобсон, Тынянов.

Я решил, что сначала надо сделать Российскую Академию, потом понял, что этого мало. Нужна Международная Академия. К этому времени я уже был связан многолетними отношениями с разными авторами, которые были близки к авангарду. Это был уже «третий авангард».

Я подружился с Геннадием Айги, переписывался с авангардными деятелями из города Ейска на Азовском море – Ры Никоновой и Сергеем Сигеем, сейчас они живут в Киле, в Германии. С рядом питерских авторов – Владимир Эрль, Александр Горнон, Борис Констриктор. В Москве – Генрих Сапгир, Игорь Холин. С Вознесенским у меня были встречи. Так что я решил совершить этот шаг. Студию «Слово» я переименовал в «АЗ». Это сокращение Академии Зауми, с одной стороны. С другой стороны, первая буква алфавита. Мы придумали Международную отметину имени отца русского футуризма

Давида Бурлюка, чтобы отмечать достижения отечественного авангарда и международные исследования. У меня были контакты с филологами, я дружил с известным хлебниковедом, который недавно умер, к сожалению, Виктором Петровичем Григорьевым… это блестящий совершенно филолог и хлебниковед… А до этого был ещё восемьдесят пятый год, столетие Хлебникова. Первые Хлебниковские чтения состоялись в Астрахани, в которых я участвовал.