Виктор Девера - Коммунизм – миф или реальность империи любви?

В первобытном обществе старцы как носители этого сознания правили общинами. Если созидание рассматривать как выражение любви, то избранники класса созидателей должны нести созидающую значимость власти, как выражение любви. Так как они являются учредителями общественного сознания, то должны иметь и привилегированное избирательное право, если не учреждать власть. Если коммунизм – это общество счастья, а значит любви, то класс творцов должен определять диктатуру счастья, так как творческое самовыражение есть его жизнь, и он творит, и живет ради этого. Таким образом, единый класс созидателей по своей значимости должен формировать избирательную основу руководителей счастливого общества, а их созидательный продукт – создать эмиссионной банковской капитал общества созидания, а значит и любви. Можно ли такое общество считать бесклассовым? Видимо, да, если рассматривать как внутритиповое явление, если же рассматривать как внешневидовое явление, то это будет скорее одноклассовое общество управленцев, не имеющее антагонизма межклассовых противоречий. Они же, формируя общественное сознание и основной вклад в общественное достояние, естественно, рано или поздно должны заявить о необходимости своего промышленного влияния как переноса прошлого труда и всего цивилизационного сознания для образования своего денежного оборота как народного явления. Однако механизма такой взаимозависимости и необходимости изменений марксисты создавать не стремились, да и понимать такое не желали, так как это угрожало их власти. Кроме того, идеология требовала только диктата партии рабочих, хотя в ней уже были только интеллигированные образованием нетворческие представители рабочих.

Интеллигенции для учреждения своей власти нужна будет соответствующая партия. Такая партия учредителей должна статусной значимостью узаконивать развитие социальной сферы как народного достояния. Только при влиянии на статусные показатели значимости личности и коллективов, где каждый социальным вкладом отвечал бы за себя, а коллективным – друг за друга, как все за одного, может произойти исчезновение необходимости применения насилия и карательной машины государства.

Для торжества нового класса в зависимости от становления социального воспроизводства с образованием статусной структуры нужны соответствующие производственные отношения. Они должны воспроизводить значимость и линейного руководства, и самоуправления, с зависимостью от персональной и коллективной доли вклада всех участников производства, формирующих народное достояние как социальное благо, которое отражало бы капитализированную значимость социальных фондов.

Полное явление статуса как значимости личного вклада в народное достояние, с возможностью передачи его по наследству, может привести к такому обществу, в котором все будут болеть в первую очередь за рост общественного, а не личного и частного достояния. Более того, если социальные статусы значимости будут единым показателем оценки всех, то по ним могут определяться и формы различных, но согласованных общественными договорами свобод как на условно определенное время, так и на формы правления исполнительной власти, с конкретными и согласованными формами контроля над ней. Влияние может осуществляться также через судебные органы, как и через банковские структуры с экономическим давлением и поощрением по статусным показателям.

Ту же самую статусную значимость могут иметь как семья, так и социальная община, предприятие, регион и государство. По статусу государства, отмеченному вкладом его в мировое историческое развитие общества, могут предоставляться соответствующие права в международном правительстве и по времени, и по голосовой значимости и т. д. Кроме того, на бытовом уровне за потребление изделий планируемого культурного значения статусы граждан и социальных общин могут повышаться, чтобы формировать на это спрос и повышать культурное развитие общества. Этот подход позволит создать систему управления потреблением в направлении не имущественных, планируемых услуг культурного спроса.

С развитием статусной структуры может открыться возможность осуществления экономической ответственности не только индивидуальной, но и коллективной мерой, и не только за порчу общественного имущества путем понижения социального статуса, но и за аморальные поступки по соответствующим коллективным решениям, согласно положениям и моральным кодексам коллективами и общественными судьями – решалами. Такой подход – еще одна мера, как новый шаг к отмиранию репрессивных мер государства. Без согласования этих отношений между самоуправляемыми структурами и государством на основе общественных договоров, наподобие договоров с профсоюзами на предприятиях, ни о каком ослаблении роли или отмирании государства в общественном устройстве говорить бессмысленно

Если же считать, что статус каждого гражданина может зависеть не только от вклада в народное достояние, но и от общественного рейтинга по условиям общественных положений, то надо заметить: и это надо принимать как проявление общественной любви или неуважения. В первобытном обществе тоже существовало моральное право как проявление любви, и не только по родовой значимости членов. Серьезной угрозой проявления его было изгнание из общины, где уже силы природы выносили приговор. Решение старейшин тоже поддерживалось страхом общественной кары самих общинников, как проявление их чувств. Для того чтоб общество влияло на своего члена, существовали моральный закон и моральное право, а также правовая значимость личности из отношений доверия, на которые можно было воздействовать через религию требованием божественной воли.

Возможно, все было и не очень объективно, но это предполагало в родовом обществе наличие морального и правового неравенства, при отсутствии имущественного. Родовая знать точно не была уравнена со всеми членами общины, и говорить об всеобщем равенстве нельзя. Герои в общине тоже окружались повышенным почетом, а почет в любом случае выражается в правах как утверждение форм общественной любви.

Ныне если выражение любви и сравнить с рейтингом на интернет-порталах, то, как и в прежние времена, оно будет с недостатком из-за отсутствия значимости обезличенного голосования. Правовую же обезличенность голосования ныне можно исправить, если оно будет зависеть от социального статуса и потеря его будет механизмом, исключающим физическое насилие и моральное равенство при возможном планово-социальном материальном равенстве, а это еще один шаг к отмиранию государственной машины.