Мартин Эсквайер - Мастерская дьявола

– Джонатан Девис, 1952 года рождения, – рассеянно ответил шериф.

Интервьюер быстренько записал полученные сведения в ежедневник, проставив не только указанную дату, но и нынешний год, засомневавшись только в выборе определенной даты; месяц проставил текущий.

До меня дошло, что означало все это необычное действо. Оказывается, законы в Кимберли исполнялись… никак. И отношение к любого рода ограничениям, кои по сути и есть законы, было, мягко говоря, неприветливое. Преступность превосходила даже самые смелые воображаемые пределы. Таким образом, на должность шерифа и помощников могли надеяться только полоумные.

– Это наш местный клуб самоубийц, – не без гордости заверил мой проводник.

Да уж, вряд ли им суждено потягаться в долголетии с Мафусаилом.

Предложила на этом закончить совместное изучение города. Направились в кузню – нужно держать раз данное обещание. И мальчик уже подсчитывал в уме прибыль, которая казалась ему слаще миллионных капиталов Ротшильдов.

Перед расставанием, он вдруг замешкался, собираясь сказать что-то, но никак не находя нужных слов. Заверила, что со мной он может откровенничать, как с лучшим другом: секретов его я уж точно не предам.

– Вы… такая… как бы сказать?..необычная, такая, каких я видел только на картинах, – спрятав руки в карманах и опустив взгляд к земле, по которой неуверенно водил ногой, проговорил он, то и дело запинаясь.– Мне казалось, не бывает таких….то есть на самом деле, я разумею. В вас столько прекрасного, что аж вся внутрянка замирает. – Он поднял глаза.– Это ничего, что я такое говорю?

Заверила (не лукавя), что никогда еще не слышала комплимента более искреннего.

Воодушевленный этим, мальчик продолжал:

– В общем, я чего сказать-то собирался. Понравились вы мне… прям очень. И мне интересно, согласитесь ли вы стать дамой моего сердца?

Как он поглядел на меня, сколько мольбы было в его пронзительных красивых глазках. Этот сорванец в обозримом будущем станет настоящей грозой всех тутошних девушек, и не одно сердце будет разбито его страстью.

Ответила что-то вроде: боюсь, ничего не выйдет, поскольку я несомненно и безнадежно затеряюсь среди густой толпы его фавориток. Кажется, мальчика это расстроило. Полюбопытствовала, зачем ему вообще понадобилась «дама сердца», как он выразился.

– В тех книжках, которые я читаю, у рыцаря обязательно есть возлюбленная. Без нее, бабы, стало быть, теряется всякий смысл его странствий и подвигов, – разъяснил он.

Посоветовала ему почаще совершать хорошие поступки, поскольку только тогда он сможет с точностью определить, кто достоин его симпатий, а для кого не стоит даже утруждаться подымать платок.

Спросила, часто ли он читает.

– Как книгу где стяну – так и читаю, – ответил он.

Зашли в кузню, выполнила свою часть уговора, после чего завернули в книжную лавку, сказала, что он может выбрать пару книжек; ему захотелось побольше – не стала препятствовать и даже докинула сверху несколько своих любимых пьес.

Расстались лучшими друзьями, перед уходом он сказал, что станет приглядывать, чтобы со мной не случилось чего дурного, раскланялся, точь-в-точь как принц, затем сплюнул на мостовую, поднял свою поклажу и, посвистывая, поплелся по своим делам.

Но нужно вернуться к Ротшильдам… Впрочем, ночь давно сгустилась, а следующая история слишком обширна – благоразумнее отложить изложение на завтра.

Некоторые мужчины страдают странным недугом, они никак не могут не проводить взглядом идущую мимо девушку. Мало того, так эти индивиды еще и присвистнут, кинут красноречивый взгляд или бросят до того пошлую и плоскую остроту, которая, должно быть, не работала уже при жизни Адама.

Думая об этом, заглянула утолить жажду в один из баров под вывеской «Лихорадка». Не самое удачный выбор наименования. Впрочем, в дверях мне попался шатающийся «господин» далеко за тридцать, его шатало так, что он с минуту никак не мог попасть в дверь, пока наконец его компаньон, тоже болтающийся, словно корабль на неистовствующем море, не взял на себя труд помочь товарищу; их совместное лавирование придало шагу выходящих некоторую необходимую стройность. Собутыльники вышли, сорвав дверь лишь с одной петли. Потом возникла дилемма: помогавший, выведя приятеля на улицу, сам попытался вернуть в свою обитель с запертым в бутылке богом Вакханалом. Спустя полчаса моего пребывания тут все еще слышала стук его головы о входную дверь.

Парочка мужчин окинула меня неприятным взглядом, сопроводив их жуткими ухмылками. Проигнорировала эти безмолвные оскорбления и прошла к стойке, заказав у приземистого старого бармена стакан пунша.

– Прошу прощения, – сказал тот, пододвигая ко мне заказ.

За что – не поняла.

– За этих господ, – кивнул хозяин на немногочисленных в этот час посетителей.

Призналась, воспитание не позволяет мне лично слишком уж пристально вглядываться в лица незнакомых людей, чего приводит к несколько резкой реакции в отношении тех, кто не разделяет моих взглядов. По моему личному убеждению, это – признак дурного характера.

Кабатчик кивнул, повторно протер столешницу, которая блестела, как переливающаяся в солнечном свете волна.

– Вы знаете, как образовывалось Кимберли? – не поднимая глаз, полюбопытствовал он.

Призналась, что располагаю лишь поверхностными сведениями на сей счет, интонацией дав понять, что не имею ничего против, если он расскажет.

– Я приехал сюда в самый разгар алмазной лихорадки, когда сотни и тысячи людей тянулись к этим местам из Англии, Австралии, американских колоний и прочих мест, – размеренно начал он; его голос звучал слегка басисто, но весьма приятно.– Не скрою, вначале и я питал честолюбивые надежды, поскольку находился в том возрасте беспечной молодости, когда, как говорится, море по колено. Пару раз удача даже улыбнулась мне, но где нам чай пить с Родсом и ему подобными! Эти баловни судьбы были отмечены фортуной, о чем ходили самые невероятные небылицы. Дошло до того, что как-то Родс хотел приобрести редкое растение для своего сада, куст цветов которого увидал где-то за городом. Вернувшись с лопатой, он высадил то и, ничего не подозревая, отправился к себе. На следующий день, проезжая мимо означенного места, он с удивлением обнаружил котлован. Какие-то чудики заметили, как бриллиантовый король расхаживал тут с лопатой. Через неделю они вырыли такой карьер и прорыли такой тоннель, что едва не докопались до преисподней.

Извинившись, он отошел обслужить нового клиента, подал напиток и вернулся ко мне.

– О чем, бишь, я?

Напомнила.

– Гм, верно… Только не сочтите, будто меня обуяла зависть: каждому своя доля, и от себя скажу, своим нынешним положением я более чем доволен. И потом, ни одних их отметила удача, были и многие другие, не устоявшие от соблазнов раздольной жизни, тогда как тот же Родс – к его чести – не питал особой страсти к тому, без чего не моет обойтись, кажется, ни один мужчина. Да-да, я говорю о прекрасной половине рода людского. Только задумайтесь: сюда набежало свыше десяти тысяч мужчин, при том что ни один из них не взял с собой супруги или спутницы, чего не удивительно, беря в расчет, что не каждому мужчине были по силам тяготы пути: солнце, дикие животные, вызывающие ужас своими обычаями аборигены и неизученные пока болезни – только малая толика того, чего ожидало путешественников на пути к приискам.