Мартин Эсквайер - Мастерская дьявола

© Мартин Эсквайер, 2020

ISBN 978-5-4498-7556-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПОСВЯЩАЕТСЯ МОЕЙ ПЕРЛ. ПРОСТИ, ЧТО НЕ УБЕРЕГ!

СЛОВА БЛАГОДАРНОСТИ. ВЫРАЖАЮ ИСКРЕННЮЮ ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬ ВСЕМ ТЕМ, КТО НЕ ОСТАЛСЯ БЕЗУЧАСТЕН К МОЕМУ МАЛЕНЬКОМУ ТВОРЕНИЮ И ОКАЗАЛ ПОДДЕРЖКУ В ТЕ ВРЕМЕНА, КОГДА ЭТО БЫЛО БОЛЬШЕ ВСЕГО НЕОБХОДИМО.

«Он хорошо послужил нам, этот миф о Христе…» Папа Лев X, XVI век

Если вас интересует, возможно ли вести дневник, находясь в движущемся омнибусе, то мои кляксы станут наглядным ответом. В каком-нибудь Хайгейте по вымощенной брусчаткой дороге еще есть шанс изобразить даже некоторое подобие каллиграфии, здесь же, где дороги под стать местным обитателям – как приезжим, так и коренным, – в высшей степени разболтанные, потом, понадобилось бы прибегнуть к опытному криптографу. Едва узнаю свой почерк. Отложить это занятие никак не могу по одной очень простой причине.

Прощаясь, Гарри с супругой, люди сентиментальные, никак не хотели отпускать меня, утверждая, что Кимберли – следующий указанный в моем путеводителе пункт – слишком отвратительный город, чтобы туда спешить. С их слов, это город порока, где на одного добропорядочного приходится полдюжины подлецов, пустившихся во все тяжкие.

– Порядочной женщине, к тому же без компаньона, там не на что смотреть! – говорила миссис Вильон, помогая собирать чемодан.– Ума не приложу, чего вас туда тянет?

Ответила, что уж точно не достопримечательности, отметив, что, в противном случае, отправилась бы в Южную Европу – в Рим или Афины, в эти исторические Мекки, среди которых до сих пор витает дух преторианцев, а если прислушаться, можно услышать клич спартанцев или брошенное Цезарем: «Et tu, Brute?»

Нет, совсем не эта цель привела меня в самый отдаленный уголок цивилизации. Предметом моего интереса стал куда более дефицитный товар – правда.

Миссис Вильон качнула плечами и, усмехнувшись, отметила:

– Для этого вовсе не требовалось переплывать целый океан, а потом, в добавок, пересекать огромный пласт континента; хватило бы перебежать улицу, найти первый попавшийся киоск и купить газету поприличнее.

Простила ей почти детскую наивность. Рука отказывается написать о приютивших меня людях хоть что-нибудь дурное. Хорошие и по-настоящему теплые, они, тем не менее, подверглись тому же пороку, какой встречается здесь почти на каждом шагу, – невежеству. Поинтересовалась, давно ли ей доводилось держать в руках лондонские газеты (их периодически доставляют сюда с островов, чтобы держать в курсе о делах доминиона)?

Миссис Вильон честно призналась, что не припомнит наверно.

Сказала, что стоило бы интереса ради хоть изредка в них заглядывать: читая о том, с чем буры и другие африканеры сталкиваются каждый день, описанное глазами столичной прессы, она принуждена была бы перечитывать некоторые статьи дважды, задаваясь вопросом: «Точно ли речь идет об Африке? Или тут упомянута какая-то другая „Южноафриканская компания“?». Пресса – точно такой же отличный инструмент власти, как и всякий другой. Подобно тому, как миссионеры, обращая язычников в «истинную веру», лишь подготовляют из них исполнительные винтики для капиталистической машины, руками которой упрочит свое «величие», – точно так пресса, «освещая» события, формирует общественное мнение, прикрываясь вычурными эпитетами и сомнительными мотивами.

Миссис Вильямс призналась, что такие вещи слишком сложны для ее понимания.

Не успела я собраться, она снова побеспокоила меня, сообщив, что мистер Хайкс, близкий друг семьи, отправляется на почтовом омнибусе до самого Кимберли. И им доставило бы огромное удовольствие, если бы я согласилась принять приглашение мистера Хайкса ехать вместе с ним.

Рекомендация таких людей – уже более чем достаточный гарант, чтобы вверить себя обществу незнакомого человека, однако терпеть пустой треп мне вовсе не улыбалось. Заверили, он один из занимательнейших людей (это определение на деле всегда сложнее, чем кажется).

– И потом, – добавил Гарри, – Хайкс – ходячая энциклопедия войны с нтбелами. Учитывая, ваш интерес к африканским события, беседа с ним не может не доставить вам удовольствие.

Это последнее заявление решило дело.

И несколько часов спустя к усадьбе подкатил нагруженный коробками и почтой мой транспорт. Изнутри выглянуло приветливое лицо немолодого бравого вояки. Тот вылез и обходительно помог мне надежно приторочить чемодан к решетке на заднем крыле.

Заметила (не жалуясь), омнибус, мол, весьма разболтан.

– Как и дороги, – с задором ответил бывший солдат, – одно с другим приложится – не поедем, а поплывем, вот увидите.

Описывая состояние колес, пришлось бы поломать голову, да и тогда не придумали бы ничего лучше, как только написать «по крайней мере, не квадратные». Сообразуясь с этим, выразила опасение, как бы нам не попасть в штиль.

Хайкс добродушно рассмеялся, по достоинству оценив мою остроту.

Оглядываясь назад через окошко из едущего омнибуса, заметила, как Гарри успокаивал миссис Вильямс, вытирающую лицо платком. Думаю, в какой-то мере я напомнила ей дочь. Неприятно это становится причиною чьих-то слез.

Что ж, описание моего спутника, приведенное выше, оказалось близким к оригиналу. Из него волнами исходила энергия, из чего напрашивался самоочевидный вывод: в молодые годы он являл собой лучший образчик сорвиголовы. Часто лицо его озарялось располагающей улыбкой, а байки свои он подслащивал шутками (по большей части приличными – но тут я ни в чем его не могла обвинять). Еще занимаясь багажом, приметила, как он прихрамывал при каждом шаге, а уже в дороге, подскакивая на крутых кочках, хватался за бедро и кривил лицо от приступа неприятной боли.

– Три ранения – и все в одно место, – объяснял он.– В следующий раз, вставая под ружье, пойду в атаку с голым торсом, но основательно задрапировав проклятую ногу.

Уж не опустила ли его мать младенцем в источник дарующий бессмертия, случайно забыв омыть ногу, за которую держала?

Такое, к моему истому удивлению, имело место быть. Только в отличие от той, греческой Фетиды, его родительница собиралась утопить младенца, сочтя, что и без того семь уже имеющихся ртов – непосильная ноша. Малыш ни в какую не желал сдаваться, и суеверная женщина нашла в сем предзнаменование. Так и не поняла, была ли это шутка.

– Из всего нашего многочисленного клана, – подметил Хайкс, сидя прямо, как оловянный солдатик, – землю теперь топчут только трое, хотя, казалось бы, больше всех шансов на преждевременное отбытие у меня, двадцать с небольшим лет принимающего участие в разных заварушках. Имеется у меня кузен, пастор, у него миссия на Чаттемских островах. Пытается обратить тамошних аборигенов. Встретились тут с ним, а он все беспокоится, говорит, мол, веду беспутную жизнь и зазря рискую шкурой. Заметил ему: «Со своими аборигенами у тебя больше шансов первым встретиться с работодателем!» -«Ты слишком предубежден против них, – ответил мой слабоумный брат.– Видел бы, с какой любовью они смотрят на меня…» Перебил, заверив, что на зажаренного теленка и я гляжу не без удовольствия.