Евгений Вермут - Долгий брод через Слепянский ручей. Ироническая философия в прозе

Именно такое место мы облюбовали с Витькой Шпилевским, одним из многих моих друзей. Немного о нем. Витька был на год младше меня. Я еще не ходил в школу, когда мы познакомились. До сих пор помню, как он показывал мне фиги из-за забора детсада, располагавшегося рядом с нашим двором. Вредный был мальчик. Сначала… Продолжу. Это место с обрывом мы облюбовали для своих игр в войну и в города. Никто не мешал. Воюй или строй в свое удовольствие. Но летние каникулы уже заканчивались, и мы договорились, что как только потеплеет в следующем году, пойдем играть сюда опять. Мне было десять лет, Витьке девять. Так и получилось. Пришло долгожданное лето и мы, снова вдвоём, захватив свои машинки, пошли к трамвайному парку. Часа два мы играли с огромным увлечением – ну, соскучились. Потом начали играть в войну. Я нашел себе какую-то часть двигателя от трамвая (чем не крупнокалиберный пулемет) и мы залегли за песчаной кучей в ожидании «фашистов» (прохожих). Но… случилось нечто странное для меня. Мимо нас прошёл какой-то мужчина. Шел куда-то по своим делам, не обращая на нас никакого внимания. И тут мне отчего-то стало стыдно. Чёрт, – думал я, – Сейчас он скажет, что такой большой, а играет, как маленький. Я быстро поднялся и стал делать вид, что никакого отношения к игре не имею. Стоял, смотрел в небо и, кажется, что-то пытался насвистывать. Когда мужчина достаточно отдалился, у меня где-то внутри образовалась словно пустота. Весь мой азарт, весь интерес к игре улетучился совершенно.

– Может, домой пойдём? – говорю Витьке, – Что-то мне надоело. Завтра придём…

– Ну, пошли.

Витька не спрашивал о перемене моего настроения. Может, сам догадался. Молча мы собрали свои машинки и пошли домой. Больше я никогда не играл ни в войну, ни в машинки, не строил города из песка… Потом появились какие-то другие подростковые увлечения. К тому же я очень много читал. Книги помогли мне заполнить неожиданно образовавшуюся брешь, вызванную переходным возрастом из ребёнка в подростка.

Начинался новый этап в моей жизни – подготовка к взрослению.

Где-то в 1969-м году, может, на год позже… В общем, я учился в пятом или шестом классе родной 62-й школы Минска, и был как раз в том возрасте, когда уже мальчикам начинают нравиться красивые женские ноги, правда, мы еще не осознаем, почему и что именно притягивает нас к ним. Почему я выделил свой возраст? Потому что, будь я помладше, то для меня, скорее всего, это событие прошло бы незаметно ввиду непонимания описываемой проблемы.

Шли обычные уроки в школе. Посреди учебного дня прерываются занятия и все классы выгоняют на общешкольную линейку. Что случилось?! Все понимали – что-то важное, какое-то сообщение, типа «к нам едет ревизор»… Короче, что-то тревожное в воздухе летало. В длинном широком коридоре построили все классы, кроме начальных. На середину вышла директор школы Клара Львовна, человек сталинской закалки – ее панически боялись не только все ученики, но и сами учителя. Вслед за ней вывели девушку из старшего класса в очень короткой юбке. Это была первая девушка в школе, надевшая «мини». Высокая, стройная, внешне привлекательная, она вызвала определенную реакцию у всех учащихся, особенно старших классов в виде вздохов, по большей части восторженных. Клара Львовна, голосом прокурора, зачитывающего все преступления осуждённого, начала читать длинную нудную лекцию о моральном облике советского человека. О том, что запад несет нам свою растлевающую культуру, а некоторые несознательные ученики нашей советской школы, поддавшись этой развратной моде… и т. д. и т. п. Говорить она умела. К концу ее «лекции», наверное, вся школа поголовно уже гневно клеймила про себя бедную девушку, нервно кусавшую губы и незнающую куда спрятаться от осуждающих взглядов учеников.

Её не исключили из школы, но выгнали из комсомола, что было не менее позорно для молодого человека того времени.

Что в этой истории особенно кажется мне противным и постыдным в отношении нашей советской системы? У нас же так было всегда – и с музыкой, и с фильмами, и с модой… Через несколько лет почти все старшеклассницы в школе носили такие юбки. Никто уже не возмущался. Правда, директор к тому времени был другой. Мужчина, помоложе старой директрисы.

А девушка… Интересно, помнит ли она тот позор. Надо бы спросить, когда увижу. Она ведь моя бывшая соседка.

Есть такое понятие, как «книжный червь», так вот, я с детства рос книжным монстром, с первых дней, как только начал узнавать первые выученные буквы в школе. Я глотал книги, мало заботясь об их внутреннем содержании. Кто их знает, наверное, среди них попадались и ядовитые. Мне повезло. Странные детские сказки, типа «Синей бороды», вовсе не озлобили меня и не заставили бояться ночных теней. Напротив, я вырос чересчур добрым и даже сентиментальным человеком, наподобие кота Леопольда. Как и ему, мне не хватало таблеток «Озверина».

Ближе к окончанию восьмого класса, когда я пришёл в школьную библиотеку за очередной книгой, Галина Фёдоровна, наш библиотекарь, торжественно объявила меня лучшим читателем школы. По её словам, никто ещё из местных учеников не прочитал столько литературы, как я. Я был горд собой, но в глубине души осознавал, что всё, прочитанное мной и за этот год, и за все предыдущие, вряд ли принесло мне большую пользу. Умнее я не стал. А если учесть, что я ещё был от природы рассеянным, из-за чего удовольствие, приносимое книгой, было лишь сиюминутным, то КПД книги для меня приближался к нулю.

К сожалению, после восьмого класса я больше ни разу не посетил школьную библиотеку. Та же Галина Фёдоровна обвинила меня в том, что я не вернул одну книгу, хотя я точно помню, что возвратил. Я ничего не доказал и родителям пришлось покупать взамен две новых других книги. Я очень обиделся. Выходя из библиотеки, хлопнул дверью и поклялся, что ноги моей там больше не будет. Я сдержал своё слово.

Я часто перечитывал книги по два-три раза, пока не насыщался ими окончательно. А рекордом по перечитыванию у меня стал «Петр Первый» Н. Толстого – восемь раз. Помню, когда впервые ее прочитал, то перевернул и тут же начал читать сначала. Это было в юности, уже после окончания школы.

Позже местом паломничества для меня стал магазин «Букинист» на пр-те Ленина (ныне пр-кт Независимости). Всегда приезжал туда один. Подолгу рылся в старых книгах и редко когда возвращался домой без «добычи».

Закончилась моя любовь к книгам сразу, как только у меня появился первый компьютер (удивительное совпадение, не правда ли?). С тех пор я не прочитал ничего, кроме, пожалуй, пенсионной книжки :)