Борис Алексин - Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том I

Слушавший эту перепалку начштаба полковник Юрченко рассмеялся:

– Нет, Борис Яковлевич, он тоже бы не отказался, я уверен. И это правильно, молодым надо расти. – Тут он повернулся к Ушинскому:

– Товарищ комдив, разрешите сказать. Я с товарищем Алешкиным в дивизии с первого дня ее существования. Еще в Софрино мы вместе с ним при формировании комиссовали прибывающий состав. Я считаю, что за время службы в дивизии он показал себя только с положительной стороны и потому искренне рад его выдвижению.

– Но все-таки, Борис Яковлевич, – повернулся он к Алешкину. – Кого же вы предлагаете вместо себя?

Спрошенный, не задумываясь, ответил:

– По-моему, отличным командиром медсанбата будет капитан Сковорода. Хватка командирская у него есть. Вместо него следует поставить Картавцева, только не Бегинсона, нет-нет. Соломон Веньяминович очень опытный врач, а за время работы в медсанбате из него выработался хороший полостной хирург, но командир он никудышный. Пусть остается ведущим хирургом, учит молодых. Тем более что начсанарм обещал направить в батальон 3 молодых врачей в этом же месяце. Ну а мне действительно лестно поработать в госпитале, хотя, может быть, и рановато. Там опытные товарищи будут, помогут.

Ушинский только головой покачал, закуривая очередную папиросу:

– Эх, – махнул он рукой, – ладно уж, валяй себе, расти, да только по старой дружбе медсанбат не забывай и раненых от нас забирай в первую очередь.

Алешкин улыбнулся.

– Ну, это уж обязательно, товарищ комдив. Я вот еще что хотел попросить, я завтра поеду в госпиталь, начну принимать дела, сколько времени это продлится, может быть, неделю, а то и больше. Пусть пока в батальоне не знают о моем уходе. Кто его знает, а, может быть, я посмотрю там все как следует, да и на попятную пойду. Обратно в медсанбат запрошусь.

– Ишь, какой осторожный, – снова покачал головой Ушинский, – ну ладно, уважу твою просьбу. Товарищ Юрченко, вы приказ об откомандировании товарища Алешкина подготовьте, а оформим его только после того, как он госпиталь примет.

– Слушаюсь, – ответил Юрченко.

На следующий день Борис выехал в 27-й госпиталь, вез его, как всегда, Бубнов и, хотя в батальоне никаких официальных данных об уходе Алешкина не было, «солдатская почта» уже кое-что пронюхала, и Бубнов после долгого молчания вдруг спросил:

– Что же, товарищ командир, оставляете медсанбат, в госпиталь уходите? Борис, смущенный неожиданным вопросом, ответил не сразу.

– Да как вам сказать, товарищ Бубнов, еще сам не знаю. Вот оставите меня здесь денька на два-три, посмотрю все, а там и видно будет, так что вы пока в батальоне ничего не говорите.

– Да я-то не скажу, это все Венза начсандивовский треплется… Выругав в душе болтливого писаря, Алешкин, однако, промолчал.

По приезде в госпиталь, прощаясь с Бубновым, Алешкин еще раз попросил его никому в медсанбате ничего не говорить, а Вензе передать, что за трепологию ему может не поздоровиться.

– Ведь ничего еще твердо неизвестно! – сказал он.

Отпустив машину, Борис направился по хорошо расчищенной и выметенной дорожке к дому начальника госпиталя в сопровождении старшего лейтенанта интендантской службы, встретившего его у шлагбаума и назвавшегося дежурным по госпиталю, начальником канцелярии госпиталя Добиным.

От въездного шлагбаума к дому начальника вела специальная прямая дорожка, оставляя в стороне все остальные помещения госпиталя. Как уже знал Алешкин, госпиталь № 27 на этом месте стоял с января месяца 1942 года, то есть более полутора лет, с тех пор, как он был эвакуирован из внутреннего кольца блокады.

Место, где он находился, представляло собой большой еловый лес, покрывавший несколько невысоких пригорков, расположенных друг от друга на расстоянии нескольких сот метров. На пригорках, кроме елей, росли и большие сосны. На каждом таком пригорке размещали какой-нибудь госпиталь из госпитальной базы 8-й армии, а несколько впереди них, ближе к линии фронта километра на три, у железнодорожной ветки, отходящей от станции Войбокало, находился армейский РЭП № 32. Через него производилась эвакуация всех раненых, поступающих из медсанбатов и не требующих госпитализации в армейские госпитали, а также окончивших лечение в этих госпиталях, в тыловые или фронтовые лечебные учреждения. Он же распределял раненых по профилям того или иного госпиталя.

Ближайшими соседями госпиталя № 27 был госпиталь № 31, принимавший раненых в конечности. Начальником его был В.И. Перов, бывший сослуживец Бориса. Этот госпиталь находился в 200 метрах от основной трассы, идущей к передовой, и не более чем в километре от 27-го госпиталя.

Другим соседом был госпиталь № 29, обслуживавший раненых в лицо, с повреждением глаз, челюстей и зубов, а также раненых, требовавших урологической помощи. Несколько дальше от него, ближе к эвакопункту, начал развертываться госпиталь № 219 для лечения легкораненых. И совсем в стороне от этих госпиталей располагался вновь организованный терапевтический госпиталь № 212.

Если два последних, по существу, только начинали свое существование и еще занимались оборудованием палаток и строительством всякого рода дополнительных помещений, то первые три, как и пять госпиталей другой группы этой же базы, расположенных на противоположной стороне от станции Жихарево, стояли на своих местах уже более полутора лет и успели за это время основательно обустроиться. Алешкин заметил это и по будке для часового, стоящей у добротного въездного шлагбаума, и по хорошо оборудованной подъездной дороге, и по дому начальника госпиталя, к которому они наконец подошли.

Дом этот, срубленный из толстенных еловых бревен, покрытый настоящей тесовой крышей, с двумя довольно большими окнами и хорошо пригнанной массивной дверью, походил на крестьянский дом и в то же время на Дальневосточное таежное зимовье.

Мысленно Борис усмехнулся: ну, с таким домом далеко не уедешь, – подумал он. Если госпиталю придется передислоцироваться, то с этим богатством, также как и с остальными, наверно, такими же стационарными сооружениями, придется расстаться.

Войдя в дом через открытую сопровождавшим его Добиным дверь, Алешкин увидел, что там все перевернуто вверх дном. Множество самых разнообразных хозяйственных вещей разбросаны по полу, лавкам и табуреткам.

В центре всего этого стояла, беспомощно опустив руки, еще довольно молодая, высокая, черноволосая полная женщина и одетый в белый халат пожилой подполковник медслужбы, с седеющими висками, большим горбатым носом и черными навыкате глазами. Борис видел его несколько раз на совещаниях у начсанарма, поэтому сразу узнал. Это был подполковник медслужбы Кучинский, пока еще начальник полевого госпиталя № 27, а женщина, очевидно, его жена.