Борис Алексин - Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том I

Увидев вошедших, она смутилась и быстро ушла в другую комнату, а Кучинский, узнав Алешкина, как-то нелепо развел руками и сказал:

– Вот, Борис Яковлевич, хорошо, что с вами нет жены. Целых два часа бьюсь с ней, чтобы отправить ее к новому месту нашей службы, а она никак не может решить, что из барахла с собой везти, а что здесь оставить.

Знаете, что, давайте пройдем в канцелярию к Добину, там обо всем договоримся, быстренько все оформим, а тем временем я прикажу машину сюда подать, пришлю девушек-дружинниц, они погрузят все это и отправят в наше новое жилище. Оно хоть и не такое прочное и большое, как это, но тоже вполне удобное. Мы там будем устраиваться. Вечером я туда и сам переберусь. Николай Васильевич приказал уже послезавтра начать принимать раненых! Пошли!

Борис молча выслушал эту тираду, также молча прошел за Кучинским и Добиным по направлению к другому, почти такому же дому, стоявшему шагах в 50 глубже в лес.

Идя, он размышлял.

«Вот это да, что же он думает, вот так, за несколько часов все свое хозяйство сдать мне? Он меня за дурачка считает? Ведь все, что здесь у него имеется – проверить, осмотреть надо, а это за день не сделаешь! Нет, дорогой товарищ Кучинский, так дело не пойдет. Никакого документа я не подпишу, пока все своими глазами не проверю. Ведь как-никак, а до врачебной-то своей деятельности я более 10 лет на хозяйственной работе проработал. Так спихнуть свое хозяйство вам не удастся!»

Дом, к которому они подошли, состоял из одной большой комнаты, заставленной 6 настоящими канцелярскими столами. За одним из них сидел Добин, только что сменившийся с дежурства. За тремя – сравнительно молодые и здоровые сержанты, очевидно, писари различных частей. В углу, у большого сейфа, стоял молодой лейтенант, судя по лежащим перед ним счетам и нескольким пачкам денег – кассир или начфин, и, наконец, за последним, самым большим столом, стоявшим в противоположном углу, сидели сразу двое: пожилой и полный майор и худой, бледный, еще сравнительно молодой капитан.

При появлении Кучинского и Алешкина все находившиеся в комнате встали.

Вошедшие поздоровались.

Обернувшись к Борису, Кучинский сказал:

– Майора Гольдштейна я беру с собой, а в госпиталь назначен новый замначальника по хозчасти – капитан Захаров. Они уже работают около недели и проверку всего имущества должны закончить сегодня к вечеру. За материальную часть госпиталя в основном отвечает замначальника по хозчасти, поэтому, как только их акт будет готов, нам останется скрепить его своими подписями и все.

Ну а начфин, лейтенант Васильев, остается на месте и свой финансовый отчет подготовил. Сегодня он оформит выдачу зарплаты, и завтра мы сможем проверить наличие средств. По канцелярии у товарища Добина принимать и сдавать нечего, список личного состава он уже подготовил. Завтра построим весь народ, я вас представлю и попрощаюсь. По аптеке – Матрена Николаевна – начальник аптеки, отчет и ведомость о наличии медикаментов и материалов составила. Она при нас распишется в ней и с этого момента будет отвечать за то, что там числится.

То же самое и у старших сестер всех отделений и операционного блока. Ну а медимущество группы усиления АРМУ, которое нам придано, нас не касается, за него отвечает майор Чистович.

Замполит – капитан Павловский, остается на месте и за свое имущество отвечает тоже сам. Я к нему не касаюсь.

Алешкин невольно проникся чувством уважения и даже некоторой зависти, увидев, как Кучинский все толково и своевременно подготовил к передаче. Когда всем было разрешено сесть, он подошел к Захарову, поздоровался с ним за руку и спросил:

– Что это вы такой худой да бледный, товарищ капитан?

– Так он только что из госпиталя. В живот ранен был. Но вот выкарабкался, признан годным к нестроевой, отпуск предлагали, отказался, к нам направили. Ну а на этой его работе здоровья-то и у строевого не хватит! – ворчливо заметил Добин.

Захаров заметно смутился, даже порозовел от смущения и, повернувшись к своему новому начальнику, тихо произнес:

– Некуда мне в отпуск ехать, товарищ майор, я из-под Курска, и остался ли кто из моих там, не знаю… Вот уже два года известий нет… А я чувствую себя уже хорошо, нигде не болит, а силы прибудут.

Борису сразу понравился этот спокойный, неторопливый голос, понравился и сам Захаров, такой молодой, очевидно, простой и бесхитростный человек. И он подумал: «Не оплели бы его тут эти дельцы…»

Почему-то ему сразу не понравился уходящий майор, и он даже был рад его переводу вместе с Кучинским. Понятно, что вслух он этого не сказал, а только спросил:

– Ну, товарищ Захаров, как тут у вас? Действительно, сегодня к вечеру все закончите? И склады, и опись имущества на людях, все лично проверили?

– Все, товарищ майор. Все в порядке, ведомость на вещевое довольствие сегодня отпечатаем. По продовольствию уже готово, ну да я его не проверял, ведь начпрод – старший лейтенант Гольдберг остается и кладовщики тоже. Они все сами под ведомостями остатков на сегодня распишутся и будут за них отвечать. Я думаю, что акт о сдаче-приёмке госпиталя можно сегодня составлять, – ответил Захаров.

– Ну что ж, если все хорошо, то давайте кончайте! Значит так, товарищ Кучинский, подпишем акт завтра, а сегодня пройдемся по территории госпиталя, посмотрим все помещения. – Кучинский согласился.

Они вышли из помещения канцелярии, как называли этот дом в госпитале. Начать обход госпиталя решили с сортировки. Это был довольно большой барак, сделанный из неструганных досок взасыпку. Крыша на нем была из досок, без потолка, пол – из неструганных плах. В бараке топились две железные печки, обложенные кирпичом. На козлах размещалось сорок носилок, по двадцать с каждой стороны. В момент осмотра в сортировке находилось трое раненых – один в голову и два в грудь (профиль госпиталя – голова, грудь, живот). Для лечения раненых в голову в основном использовалась группа АРМУ, где работали врачи ЛОР, окулист и нейрохирург, последний – майор Чистович Никита Сергеевич. В то время как Алешкин и Кучинский осматривали помещение сортировки, начальник сортировочного отделения, капитан медслужбы Климова, молодая, подвижная женщина, успела принять прибывших и дать указания о направлении их в отделение своей помощнице, уже пожилой и, видимо, хорошо знавшей свои обязанности фельдшерице.

Последняя заполняла на раненых истории болезни, используя данные с карточек передового района и из опроса раненых.

Борис отметил про себя то, что в медсанбате заводилось только в случае госпитализации в госпитальный взвод после операции. Здесь истории болезней заполнялись сразу по прибытии раненых, в сортировке.