Юрецко Норберт - Условно пригоден к службе

Чуть позже я пришел к Ульбауэру. Он попросил меня немедленно переехать в другую гостиницу. БНД именно в моем отеле разместила господ из Федеральной прокуратуры. Так как я не должен был встречаться с ними до начала самих допросов, мне пришлось переехать в Байербрунн, в отель "Цур Пост". Без всякого желания и неблагоразумно я последовал указанию и с сожалением переехал. После ужина с Фредди мы с огорчением прощались с нашим традиционным жилищем и, наконец, решили выпить там по пиву.

Конечно, нам хотелось взглянуть и на федеральных прокуроров. Даже сама мысль об ожидаемой реакции на это наших шефов радовала нас. Нагоняем нас уже не испугать, ведь в душе мы давно "завязали" с БНД. Потому на вечернюю прогулку мы направились как раз в отель "Бухенхайн". В ресторане нам повезло. Начальник 52-го подотдела Вильгельм и пара других сидели с обоими прокурорами в удобном уголке и не заметили нас. Мы уселись так, чтобы все хорошо видеть.

Когда Оффенбах прошел однажды в туалет, он заметил нас, но не издал ни звука. Он только чуть покрутил глазами, как будто обалдевший от разговора. Оба представителя верховного обвинителя Республики были вначале как будто завернуты в черную тонкую ткань, но уже вскоре почувствовали себя легче. Они больше не шептали, а говорили громко. Внезапно Шульц встал, и слегка покачиваясь, направился в туалет. При этом правую руку он держал в кармане брюк. а левую вытянул вперед. чтобы поддерживать равновесие. При первой попытке он промахнулся мимо дверной ручки, но все-таки смог открыть тяжелую дверь. Федеральные прокуроры давно уже были невменяемыми, но несмотря на это, все время доказывали свою способность стоять на ногах. Когда Вильгельм в очередной раз, напоминая, взглянул на часы, Шульц опять подозвал официанта. Мы покинули веселую вечеринку с выпивкой, не дождавшись ее конца.

На следующий день Вильгельм громко ругался по поводу поведения обоих прокуроров и особенно Шульца. Казалось, он был на самом деле шокирован. Но это оказалось самой маленькой неприятностью. Федеральная прокуратура позаботилась о том, чтобы доставить куда больше хлопот – и не только отделу безопасности БНД. Ближе к полудню оба прокурора и Вильгельм вместе с Фёртчем вошли в бюро последнего. Я только недавно вошел на территорию "лагеря" БНД и теперь наблюдал за безумной ситуацией из кабинета Ульбауэра. Ульбауэр стоял в углу и курил, все время качая головой. Наша дама, ведущая дело, и Франк Оффенбах сидели за маленьким столиком и дискутировали с озабоченными лицами. Вокруг них топал невысокий неизвестный мне мужчина и что-то рычал в телефон. Ульбауэр знаком попросил меня выйти из его кабинета, потому я на какое-то время остался в приемной. Секретарша Ульбауэра сухо заметила: – Они рехнулись, эти "римляне"! Если бы я не видела это собственными глазами, ни за что бы не поверила.

Через дверь я мог видеть, как бушевал незнакомец. Ведущая дело женщина вышла и прокомментировала происходящее: – Ну и свинство то, что тут происходит. Этого и в кино не увидишь. Внезапно из комнаты вышел Франк. – Норберт, они идут. Давай, мы посмотрим это по телевизору. Мы тут же побежали в "технический кабинет". Федеральные прокуроры как раз заходили в бюро Фёртча. Секретарша встала. Она очень нервничала и дрожала.

В служебном кабинете проверялись шкафы и ящики в столах. Все выглядело вычищено и упорядочено. Шульц взял со стола блокнот и просмотрел его. Он вытащил ящик стола и снова закрыл его, даже не взглянув вовнутрь. Вильгельм покраснел от злости:- Господин федеральный прокурор, вы не хотите ли это осмотреть? Шульц его не слышал. Открыли сейф. Фёртч кратко рассказал об его содержимом и со скрещенными на груди руками отошел назад.

– Вы и это не хотите посмотреть? – с упреком снова спросил Вильгельм. Он взял стопку из пятнадцати – двадцати цветных папок из сейфа, чтобы побудить Шульца к внимательному осмотру. Тот подошел, развернулся и спросил Фёртча: – Это все папки, которые вы имеете право держать у себя? Тот кратко ответил: – Да. При этом он спокойно кивнул. До этого Франк и я смотрели это телешоу молча. Но тут он мне прошептал: – Чертовски интересно, что они с ними все-таки будут делать. Шульц взял папки и попросил – без всякого контроля – отнести их в его служебную машину.

На этом осмотр бюро Фёртча закончился. Когда все выходили. Фёртч, уже стоя в дверях, услышал вопрос своей секретарши: – Мы еще увидимся с вами в этой жизни? Он повернул голову в сторону и, не глядя ей в глаза, ответил:- Я думаю, что да! Потом он с маленьким сопровождением покинул бюро.

Через несколько минут, мы сидели в кабинете Ульбауэра, к нам зашел Вильгельм. Он был весь серый и кипел от ярости. Опустив вниз руки, обратив их ладонями к нам, он почти в отчаянии сказал: – И что, и что, как вы думаете, что они сейчас делают? Они едут на обед. Шульц вместе с Фёртчем отправились вместе обедать. Мне кажется, в ресторан при лесничестве Гроссхесселое или куда-то еще. Мне это в голову не вмещается.

Тут невысокий незнакомый человек подпрыгнул со стула в бюро Ульбауэра и прорычал: – С меня хватит. Он с силой хлопнул блокнотом по столу и исчез, кипя от злости.

А кто он собственно? – спросил я Ульбауэра. – Это начальник группы из Мекенхайма, – ответил Ульбауэр. Чуть позже я снова увидел этого чиновника из БКА – Федерального ведомства уголовной полиции.

По пути я встретил уже знакомое мне лицо. Этот человек был не из Службы, но он приветливо мне улыбнулся. Это был криминальхаупткомиссар – главный комиссар уголовной полиции – из отдела государственной защиты, которого я знал со времен одного из прошлых допросов свидетелей. Он дружески со мной поздоровался, и мы вместе прошли в его большое бюро, располагавшееся как раз рядом с нашим "техническим кабинетом".

При этом мы беседовали о ходе этого странного расследования. – Что здесь, собственно говоря, разыгрывается? – спросил я его, когда мы дошли до дверей кабинета. Он открыл дверь, впустил меня и дружелюбно хлопнул по плечу: – Ах, вы знаете, все это гигантская игра. А мы оба играем в ней очень маленькие, совсем маленькие роли статистов. Он вздохнул и предложил мне сесть.

Я не верил своим глазам. Вся комната была забита едва ли не дюжиной сотрудников уголовного розыска. Они пили кофе, курили и устало беседовали. При этом их настроение казалось каким-то взрывоопасным. Шеф команды, которого я видел в комнате Ульбауэра, как раз давал указания своим людям.

Когда он снова вышел из комнаты, я заметил, как все покачали головами. Мне запомнились слова одного из этих полицейских. – Это все фарс. Обман века. Как долго нам еще сидеть тут взаперти? Кто-то взял полный кофейник с электрокофеварки и всем разлил черный напиток по чашкам. Потом он поднял свою чашку: – Пью кофе за ваше здоровье, олухи!