Юрецко Норберт - Условно пригоден к службе

Конфликт с федеральным прокурором

На следующий день предстоял допрос меня в качестве свидетеля федеральным прокурором Шульцем. Он выбрал себе для работы кабинет на первом этаже того же здания, где сидит наш президент. Присутствовали только он, его коллега Штройдель и машинистка Шульц сидел прямо передо мной. Он запахнул свой двубортный пиджак руками справа и слева, как будто он мерз. Язык тела, думал я, язык тела. И мои мысли были при этом совсем далеки от происходившего.

Перед моими глазами проносились картины моих последних лет службы. Снова вспомнились Дядюшка Бен, первая встреча с Олльхауэром, и вся лавка "Стэй-бихайнд", Федеральная канцелярия и Шмидбауэр, прогулки в лесу и Фёренвег, охрана для моей семьи, "Рюбецаль", Ульбауэр, ведущая дело Фёртча сотрудница и Фредди. Я буквально утонул в воспоминаниях. В голове возник отель "Бухенхайн", и поневоле я подумал о том, как вел себя вчера Шульц, тот самый. который сидел сейчас передо мной, разыгрывая из себя защитника государства. Я ухмыльнулся и снова вернулся в "здесь и сейчас".

Как бы походя я ответил на целую кучу вопросов. Когда он увидел, что я улыбаюсь, из него вырвалось: – Вы, кажется, не воспринимаете это все слишком серьезно, да? – О, нет, очень, очень серьезно, – ответил я наигранным тоном. – Вам нужен перерыв, – решил Шульц. – Пойдемте со мной, – приказал он и оглядел кабинет, будто желая отыскать в нем "жучков". Затем он вышел, а я последовал за ним.

Через несколько минут мы стояли перед зданием. Выложенная белым гравием площадь перед главным входом была пуста. Только в углу стояла синяя "Вектра". За рулем сидел Фредди и курил через открытое окно. – Верная душа, – подумал я. Шульц встал передо мной. С огромным неудовольствием он осознал, что я не назову ему ни настоящих имен моих источников, и не скажу ни слова, которое могло бы привести к их идентификации. Много раз он спрашивал, можно ли ждать еще новых компрометирующих начальника Пятого отдела сведений и нет ли у меня уже на руках материала, о существовании которого ему пока неизвестно.

Он застегнул пиджак и снова затянул старую песню: – Я еще раз вам скажу. Я из Федеральной прокуратуры. Вы поняли? Я свободен в принятии решений. До вас дошло? На меня нельзя надавить. Я не подчиняюсь указаниям со стороны политиков. Вы должны знать, у нас в Германии действует принцип разделения властей. Понимаете? Вы хоть раз слыхали об этом? Политика не имеет отношения к моей работе. Я надеюсь, теперь это вам понятно.

В душе я начал закипать. Чего, собственно, добивается от меня этот человек? Мне нужно подыграть ему в этом кукольном спектакле? Я ведь сам видел и слышал, как в Ведомстве Федерального канцлера разнюхивали все это дело. Я узнал, что Шульц до этого уже побывал в Бонне. Знал, что там он получил соответствующие указания, и после выполненной работы снова отправится туда. Я видел, как он проводил обыск в кабинете Фёртча, я говорил с полицейскими из федерального уголовного розыска. Я знал, что думали об этом процессе Вильгельм и Ольгауэр. Я даже знал, что одному редактору мюнхенской газеты "Зюддойче Цайтунг" удалось еще до начала официального прокурорского расследования выведать в Федеральной прокуратуре, что следственные действия против Фёртча будут прекращены.

Потому мой ответ был коротким и прямым: – А почему, господин Шульц, вы отвечаете мне на вопрос, который я еще даже не задал? Я думаю, пора закончить эту комедию. Он был вне себя от ярости: – Вы слишком уверенно себя чувствуете, Буземанн. Учтите, я тоже могу по-другому. Кажется, вы недооцениваете мои возможности.

Но я недооценивал не только его возможности, но и, в первую очередь, его мотивацию.

"Империя" наносит ответный удар

Я уже довольно долго был на пути домой и как раз регистрировался на самолет, летящий в Ганновер, как у меня зазвонил мобильный телефон. Это был Ольгауэр. Он взволнованно сообщил мне то, что, собственно, не имел права рассказывать. Федеральный прокурор передал дело прокуратуре Мюнхена, а та начала расследование только против Фредди и меня. Суть обвинений: злоупотребления, обман и мошенничество.

Смеясь и качая головой, сидел я с моим партнером за чашкой кофе, в ожидании нашего рейса. – Тут они превзошли самих себя, – недоверчиво сказал Фредди. Потом спросил: – Мы с этим справимся? Я был погружен в мысли и не успел ответить, как он ответил на свой вопрос сам:- Да, справимся. Посмотрим. Что мы такого сделали? Мы просто защитили наши источники. Ну и что? Больше ничего, разве не так?

Мы еще не воспринимали опасность слишком серьезно. Мы работали честно и с лучшими побуждениями. Мы достигли больших успехов. Кроме печально известного закоренелого ворчуна доктора Херле все были нами довольны. Последняя оценка моей деятельности была выше хорошей, и Ольгауэр как раз недавно ее снова подтвердил. Мы всегда экономно расходовали деньги и в соотношении с достигнутыми результатами потратили их сравнительно мало. Три большие внутренние проверки доказали, что наша работа была безупречной. Не было никакого повода даже для дисциплинарных взысканий, не говоря уже об уголовном преследовании. В конце концов, оставалось лишь сокрытие настоящих имен агентов и наше упрямство во всем, что касалось защиты наших источников? Но за что же тут наказывать?

Потому мы решили просто подождать. Несколько следующих недель царила тишина. Мюнхенская прокуратура молчала. Эхо в прессе было однозначно негативно к нам. Кто-то усердно разжигал кампанию дискредитации против нас. Внутри "конторы" началась большая чистка. Вильгельма перевели в школу БНД в мюнхенском пригороде Хааре, Ульбауэра в один из рефератов Первого отдела, а Ольгауэр исчез в нирване БНД. Весь отдел безопасности сменился и – вот те на! – внезапно на свободные вакансии вернулись старые сторонники Фёртча!

Преемник Ольгауэра Баркус, который не хотел плясать под дудку Фёртча и его клики, уже за пару недель тоже был переведен на другую должность. Его сменил Коллер, питомец и любимчик AL 5. Потом он оказался свидетелем обвинения против нас и сам себя назвал "критичным поклонником Фёртча".

Собственно, еще ничего не происходило, но я чувствовал, что затевается что-то, находившееся вне моего влияния. Потому я первым сделал шаг вперед. Я позвонил в бюро Петера и попросил о личной встрече. Я хотел проинформировать его о настоящем состоянии дел. Петер, депутат Бундестага, занимавший соответствующую должность, казался мне подходящим человеком, кому можно было бы пожаловаться. Но так как он сам больше не входил в число членов Парламентской контрольной комиссии, он посоветовал мне обратиться к эксперту по вопросам безопасности, парламентарию от СДПГ Вильфриду Пеннеру. Итак, я поехал в Бонн.