Николай Лесков - Статьи

А ведь в самом деле курьезная замашка — воображать, что имеешь право арестовать мирового посредника! Извольте-ка втолковать подобному барину, что он все-таки тоже частное лицо и самоуправничать и самовольничать не должен осмеливаться, а всегда имеет право жаловаться законно установленным властям.

Орловское губернское присутствие, основавшись на имевшихся в виду его данных, сделало постановление, в котором, между прочим, было сказано: “Находя в действии гг. мировых посредников Елецкого уезда систематическое и преднамеренное уклонение от исполнения их обязанностей, присутствие сочло необходимым просить их о немедленном введении тех уставных грамот, которые уже утверждены”. Против этих выражений елецкий мировой съезд сделал протест; отвергал засвидетельствование члена от правительства, г. Снопова, будто бы елецкие посредники намеренно отдаляют введение уставных грамот — согласно желанию помещиков — на весь двухлетний срок, и просил присутствие дать этому протесту огласку. Орловское присутствие, напечатав вполне объяснение и оправдание мирового съезда, не отступило ни на одну букву от прежнего решения и уведомило елецкий мировой съезд, что подтверждение засвидетельствования г. Снопова оно видит в том, во-первых, что с настоящего времени из Елецкого уезда поступило в губернское присутствие на хранение только 40 грамот, тогда как из других уездов их поступило более 150-ти, и, во-вторых, в том, что г. посредник Челищев отношением, которое было заслушано в елецком съезде, заявил, что он до окончания осенних работ не находит возможным вводить грамоты, основываясь будто бы на том, что земля разделена в настоящее время по тяглам, и работы по уставной грамоте не могут идти правильным порядком! Впрочем, твердость действия и полное беспристрастие орловского губернского присутствия приобрели уже себе всеобщее уважение всех следящих за ходом крестьянского дела. Оно чуждо всяких лицеприятий и идет своею прямою дорогой, не уклоняясь ни в ту сторону, ни в эту. Оно с одинаковою прямотою обсуждает и охуждает действия сельского старшины, винит и оправдывает бедного крестьянина, защищает интересы помещика и принимает свои меры против резких противников закона, возвещенного положения 19-го февраля 1861 года. Так, недавно оно обличило всю неправильность и все утайки, сделанные в уставной грамоте по орловскому имению графа Шереметева. Конечно, уставную грамоту писал не сам граф Шереметев, а про мирские капиталы забыл упомянуть и порядком составить грамоты не умел графский поверенный, но тем не менее строгость меры, принятой орловским присутствием, должна служить образцом распорядительности и правосудия.

Мы уже не раз замечали, что у нас иные посредники, вроде г. Арсеньева или г. Мочалкина, привыкли действовать немножко по-чиновнически и делать подчас из мухи слона. Новое подтверждение этому мы находим в печатных документах, доставленных нам с почтою в последнее время.

Давно уже замечено, что крестьяне, почуяв свободу и едва начиная, как выпущенная из неволи птичка Божья, расправлять крылышки, очень сильно дорожат всемилостивейше дарованным им правом самоуправления и в этом увлечении царскою милостию, разумеется, иногда не совсем верно понимают идею права. Особенно камнем преткновения для крестьянина служит различие между законом писаным и законно выраженною волею народа, между статьею свода и решением мирской сходки. Что должно направлять эти уклонения на прямую дорогу — против этого спорить не следует, но кричать во все горло: “бунт! мятеж! поголовное восстание! народное волнение!” в высшей степени и глупо, и низко, и смешно, и означает полное невежество, то есть неведение ни духа, ни характера народа, ни его обожания Царя-Освободителя. А между тем, есть люди, принадлежащие к мировым учреждениям, которые поднимают шум и гвалт из сущих пустяков и совершенно напрасно раздувают простую искру в пожар, тогда как искра, предоставленная сама себе, потухла бы в одно мгновение.

В Сумском уезде крестьянин Федор Донда объявил посреднику, что он будет повиноваться только обществу. Ведь не прямо же он пришел к посреднику и объявил ему это? С чего же нибудь началось дело, и чем-нибудь да вынудил же Донду посредник сказать эту фразу? Сверх того, сумскому съезду представлено обвинение от семи или восьми человек помещиков, что Донда возмущает крестьян, возбуждает их к неповиновению и к несоглашению на составление уставных грамот. В газете “Мировой посредник” напечатано, что съезд решил сослать Донду в Сибирь, то есть “признать вредным для общественного спокойствия, исключить из общества и передать в распоряжение правительства”.

Мера эта кажется не в меру жестока: гораздо гуманнее поступило пензенское губернское присутствие с волостным старшиной Василием Лапшиным, которого раззадорили до такой степени, что у него сорвались с языка после фразы: “Не могу — мир не желает”, другие фразы, вроде: “Что мне закон? Мир мне — указ! нельзя же против мира, хотя бы и закон!” Один только человек настаивал на жестоком наказании Василия Лапшина, но губернское присутствие отвергло суровость преследований. Погубить человека немудрено, но гораздо больше нужно иметь и ума, и чувства, чтоб сделать из обмолвившегося члена общества строгого и честного исполнителя гражданского долга.

На сей раз представляется мало случаев драк и побоев вроде тех, какими в последний раз отличились господа землевладельцы, рязанский — Тимофей Антонович Флоров-Багреев и новгородский — г. Голенищев-Кутузов, вразумленные и возвращенные к самосознанию губернскими присутствиями, резонно убеждавшими их, что пора дерзких на руку баричей прошла безвозвратно.

Читатели наши, вероятно, помнят, что некоторые быховские помещики в Могилевской губернии, недовольные гуманными распоряжениями своих мировых посредников, восстали на них с разными неловкими протестами и довели их до того, что господа посредники подали заявление об увольнении их от должностей. Но могилевское присутствие, оценив добросовестное их служение делу, не вняло этим заявлениям и доказало, что посредникам не след обижаться такими протестами. В “Северной пчеле” была напечатана по поводу сцен на быховском мировом съезде очень оригинальная и полная меткой иронии статья за подписью г-на Ивана Петрова, волостного писаря, как видно, человека с образованием и вполне грамотного и понимающего дело. Затем в “Могилевских губернских ведомостях” и в “Нашем времени” были напечатаны реплики нескольких помещиков, восставших на посредников и разражавшихся отчаянными криками, особенно против автора статьи о сценах на мировом съезде. Одна статья могилевского помещика была достаточно полуграмотна, но все они никак не могли разубедить нас в том, что быховские посредники исполняют свое дело как следует. Озлобление одного из помещиков доходило до того, что он, сознавая в г. Петрове лицо вполне образованное, прямо и без церемонии называет его писарем Иваном, забывая, что долг приличия обязывает каждого порядочного человека обращаться к личности другого не с замашками крепостника и не по табели о рангах, а вежливо и с уважением к званию человека. Слово мужик — понятие относительное и может относиться одинаково и к крестьянину, и к барину, если этот барин недалек в своих воззрениях и понятиями своими сам подводит себя под уровень простого крестьянина-невежды. Следовательно, мы никак не можем допустить мысли, чтобы господин Иван Петров мог оскорбиться таким невежливым обращением с его именем господина быховского помещика.