Геннадий Сосонко - Диалоги с шахматным Нострадамусом

Чайковский писал за два года до смерти: «Инструментовка чем дальше, тем труднее мне дается. Двадцать лет тому назад я валял во все лопатки, не задумываясь, и всё выходило хорошо. Теперь я стал труслив, неуверен в себе. Сегодня целый день сидел над двумя страницами - всё что-то не выходит, чего бы хотелось».

Пит Валкман — голландский писатель, подававший в свое время большие надежды, попытался в 50 лет создать что-нибудь новое. Он работал над рукописью длительное время, написал почти двести страниц, но в какой-то момент всё понял — и нажал на кнопку Delete...

Йоп Зутемелк, знаменитый велогонщик, победитель Тур-де-Франс, в тридцать восемь ставший чемпионом мира, через два года закончил свою карьеру, находясь всё еще в отличной форме.

— Уйдя, я поступил очень правильно, хотя мог еще соревноваться, — говорил Зутемелк. — Это много лучше, чем еще два года принимать участие в гонках, до тех пор, пока ты не сможешь выиграть уже абсолютно ничего.

В 2005 году на 95-м году жизни умер легендарный джазовый музыкант и один из родоначальников свинга Арти Шоу. В сорок четыре года, находясь на самом пике своей карьеры, Шоу объявил, что принял решение прекратить выступления, так как не видит для себя возможности достичь тех вершин в творчестве, к которым стремился.

В 1939 году Морис Эшер работал над своими знаменитыми «Метаморфозами». Три десятилетия спустя, глядя на самого себя тогдашнего, он писал: «Мне был сорок один год. Это возраст, когда душа молода, а вдохновение и энергия наиболее сильны. Все мои наиболее оригинальные идеи относятся к тому периоду».

В этом возрасте Каспаров решил оставить шахматы...

Мы видим, что вопрос: продолжать ли творческую деятельность? — сугубо индивидуальный и полностью зависит от честолюбия, амбиций, объективности, здоровья и множества других факторов.

Курту Воннегуту было 74 года, когда он заявил, что лучшие свои книги написал до того, как ему исполнилось пятьдесят пять. «Мне не нравится то, что я делаю сейчас, — признался знаменитый писатель. — Перечитывая написанное мною в последнее время, должен сказать, что это менее ясно и интересно, чем казалось мне в процессе работы. И первый, кто замечает это, я сам. Есть немало писателей, достигших пожилого возраста, которые производят что-то невразумительное. Критики этого не понимают. Они удивляются последним пьесам Теннеси Уильямса: что с ним случилось? Хотя ответ очевиден: он постарел».

Хорошо еще, что Воннегут сам видит причины ухудшения своего творчества. Другие не замечают происходящей метаморфозы и не в состоянии посмотреть на себя со стороны.

Московский режиссер Марк Захаров утверждает, что очень многие актеры не способны уловить момент своего «спуска с вершины»: «Нужно быть очень умным человеком, чтобы понять, что глупеешь, деградируешь, работаешь хуже. Бывают случаи, когда кого-то продолжают хвалить, правда, это относится к узкому кругу друзей, знакомых, родных. И актеру начинает казаться, что он продолжает восходящую траекторию. На самом деле апогей уже пройден, и надо думать о том, чтобы достойно завершить свой творческий путь».

Это непросто, потому что у музыкантов, писателей, художников, скульпторов и актеров перед глазами примеры их коллег, пусть и немногих, которым удавалось не снижать планку и в преклонном возрасте.

По сравнению с людьми искусства шахматист всегда находится в жестокой реальности: результат отдельной партии и итог турнира говорят о его возможностях, а безжалостные цифры рейтинга не позволяют питать иллюзий.

Аристотель утверждал, что после пятидесяти умственные силы слабеют, это пора, когда надо пожинать плоды того, что посеял раньше. На шахматы, увы, это правило не распространяется. Потому что в шахматах засевать приходится каждый раз заною, да и какой уж тут урожай, когда у шахматиста в возрасте почва — суглинок, семена измельчали, да и за плугом идти невмоготу. И расхожая мудрость: молодые думают, что старики — дураки, а старики знают, что дураки — молодые, к шахматам не относится. Потому что в борьбе на высоком уровне мотивация, энергия, сила, напор — всё, чем отличается молодость, — играют куда большую роль, чем опыт и умудренность пожилого шахматиста.

Так же как здоровый человек живет и поступает так, словно он бессмертен, спортсмен в период расцвета не может допустить мысли, что может быть по-другому. В 1987 году Ян Тимман, набрав 9,5 очка из 11, с большим отрывом выиграл чемпионат Голландии. Принимая поздравления с победой и соглашаясь с тем, что сегодня он лучший игрок страны, Ян добавлял: «Сегодня и всегда». Как, подумалось тогда,_ всегда? Вообще всегда? Пятнадцать лет спустя его имя нельзя было найти в списке ста сильнейших в мире, а сам он дважды кряду занял последнее место в Вейк-ан-Зее.

Кирилл Кондрашин говорил, что дирижерская профессия — это профессия второй половины жизни. В шахматах наоборот — это профессия первой половины жизни, в настоящее время — даже первой трети. Борис Спасский проиграл матч на мировое первенство, когда ему было двадцать девять лет. Три года спустя, победив Тиграна Петросяна и завоевав титул, он сказал, что тогда был слишком молод и что нельзя поручать серьезное дело человеку, если он моложе тридцати. Сейчас, посмотрев на возраст участников сильнейших турниров, Спасский так не сказал бы.

Один из самых распространенных средневековых сюжетов - лестница жизни. Слева, у ее основания — малое дитя карабкается на первую ступеньку. На следующей ступени - подросток, потом молодой человек, и вот — на вершине — человек в полном расцвете сил. Еще несколько остановок и... седой и сгорбленный старик занес ногу, чтобы сойти с последней ступеньки — в гроб.

Если обозреть шахматную лестницу в прошлом, а тем более в позапрошлом веке, то она примерно будет соответствовать общей возрастной схеме. Благообразный бородатый Стейниц, завоевавший звание чемпиона мира в пятидесятилетнем возрасте. Философ Ласкер, удерживавший это звание в течение двадцати семи лет. Методичный, умевший программировать самого себя Ботвинник, ставший чемпионом в тридцать семь... Если мы выстроим такую шахматную лестницу в начале 21-го века, то увидим, что карабкаются на нее мальчишки и девчонки, да и на вершине главным образом подростки и молодые люди.

Шахматы, как и другие виды спорта, стремительно молодеют, становясь всё более и более детской игрой. В будущем борьба на самом высоком уровне в них будет происходить в возрастной группе примерно от двадцати до двадцати пяти лет. Это совсем не значит, что шахматист в тридцать с лишним играет хуже, чем в эти годы. Нет, нередко приходит успех и к тридцатилетним, и немалый. Достаточно посмотреть на последние результата Топалова или выигрыш Рублевским суперфинала России 2005 года. Просто накатывается новая волна молодых, не отягощенных еще мирскими заботами, обладающих большей энергией и пышащих честолюбием. Они начали обучение игре и продолжали совершенствование по-другому, чем шахматисты предыдущей генерации. Сравнение с новым поколением компьютеров напрашивается само собой. Разница между первым Пентиумом и обычным компьютером была не так уж велика. Потом пришло время для Пентиума 2, 3, 4, для Супер-Пентиума и т.д. Еще более быстрыми, еще более мощными. Это совсем не значит, что старые так уж плохи и их нужно тут же отправлять на свалку. Просто новые глубже анализируют позицию, еще на какую-то фракцию мощнее, быстрее. На языке современных шахмат эта фракция нередко выражается очком, пусть даже половинкой очка, но эта половинка определяет в конечном итоге результат в турнире, разницу в рейтинге и, как следствие, — субординацию в шахматном мире.