Александр Пушкин - Переписка 1826-1837

Пушкин.

Понедельник.

Беру на себя смелость, сударыня, послать вам только что вышедшие 4 и 5 части Онегина. От всего сердца желаю, чтобы они вызвали у вас улыбку.

Милостивой государыне госпоже Хитровой.

Переделано из vous

Такой скучный больной, как я, вовсе не заслуживает столь любезной сиделки, как вы, сударыня. Но я весьма признателен вам за это чисто христианское и поистине очаровательное милосердие. Я в восхищении, что вы покровительствуете моему другу Онегину; ваше критическое замечание столь же справедливо, как и тонко, как всё, что вы говорите; я поспешил бы придти и выслушать все остальные, если бы не хромал еще немного и не боялся лестниц. Пока что я разрешаю себе бывать только в нижних этажах.

Благоволите принять, сударыня, выражение моей благодарности и совершенного уважения.

Пушкин.

Пятница.

Милостивой государыне госпоже Хитровой.

(без всяких отношений) вписано

еще какие-то вписано.

Переделано из не совестятся называть

которую не разобрал ~ в мое отсутствие вписано.

Примечание зачеркнуто Пушкиным (?) поперечными чертами.

Примечание зачеркнуто Пушкиным (?) поперечными чертами.

Знак сноски поставлен Пушкиным.

утверждаю смело вписано.

Переделано из начатого вы[сокопревосходительство]

Переделано из стать

Переделано из возразить

г-же Керн.

Переделано из на всякой

но пусть их чорт возьмет и благословит бог!

Беру на себя смелость послать вам три последние песни Онегина; надеюсь, что они заслужат ваше одобрение. Прилагаю еще один экземпляр для м-ль Евпраксии, принося ей большую благодарность за лаконический ответ, которым она удостоила мой вопрос. Не знаю, сударыня, буду ли я иметь счастье видеть вас в нынешнем году; говорят, что вы хотели приехать в Петербург. Правда ли это? Между тем я попрежнему рассчитываю на соседство Тригорского и Зуева. — На зло судьбе мы в конце концов всё же соберемся под рябинами Сороти. Примите, сударыня, выражение моего уважения, привязанности, сожалений и совершенной преданности вам и всему вашему семейству.

если он обидится.

Переделано из littérateurs

С некоторых пор, любезный г-н Пушкин, я пристрастился к одному из бичей писателей, по словам Байрона, — к переводу. Ваш великий талант не мог ускользнуть от меня, — и вот, я посылаю вам небольшой образец того, как я вас коверкаю.

Напишите мне свое мнение о нем, и если вы найдете, что я более верен, чем вы бываете в любви, будьте добры назвать мне ваши сочинения или отрывки из них, которые вы хотели бы видеть переведенными на наш язык. Вы вызовете во мне полнейшее восхищение, если пришлете мне несколько отрывков из „Бориса Годунова“, которые я никому не покажу. Княгиня Зинаида послала г-ну Козлову переведенную мною оду Державина. Вы доставили бы мне большое удовольствие, просмотрев ее и высказав о ней свое мнение без любезных фраз. Мой издатель — всё та же княгиня Зинаида — непременно хочет ознакомить вас с двумя моими собственными стихотворениями, которые получит от нее князь Оболенский. Если Онегин-Баян-Пушкин оторвется для меня на минуту от своего dolce far niente [1585] (которое не мешает ему делать очень многое) — я буду ему весьма благодарен.

Преданный вам Риччи.

К письму приложен перевод на итальянский язык стихотворения Пушкина „Демон“.

Переделано из начатого С истинным по[чтением]

Это слово густо зачеркнуто.

в 8-ю долю.

жену князя Михаила, княгиню Шарантонскую. [1586]

Начато: И она у[…] Слова И она не зачеркнуты.

Ла-Рош-Жаклене.

Петербург стал Вандеей. Ла-Рош-Жаклен — его герой.

Полье.

Сен-При.

Мадам Жарни.

маркитант.

что вы очень хорошенькая.

У меня нет более песен для его славы, ни слез для его бедствий.

Я не умею заниматься возвышенной любовью, и особенно с правительством.

„Сороку-воровку“.

даже без последнего объятия — это слишком большая жестокость.

Во-вторых, благодарю вас за прелестное письмо, которым вы меня удостоили. В эту минуту его нет у моего сердца (т. е. в моем кармане), почему я и откладываю до другого раза удовольствие поболтать с вами и принести вам полную и всестороннюю исповедь, которую вы у меня требуете. Будьте здоровы. А. П.

Я должен рассыпаться перед вами в благодарностях, господин Пушкин, за любезное и поистине лестное письмо, которое вы мне прислали. Вы прочли мои стихи неизменно филантропическим оком человека, одаренного великим талантом, который всегда и во всем ищет хорошие стороны, в то время как посредственность выставляет на показ свое педантичное знание, лишь бегло касаясь того, что можно похвалить, и подчеркивая всеми способами то, что подлежит критике. Да, вы не могли высказать иного суждения; но что же касается просьбы, с которой я к вам обратился, то вы совершенно обошли этот вопрос, и за это я вам вовсе не благодарен. Оставим в стороне мою, может быть, несколько нескромную просьбу, хотя я твердо намеревался сохранить полнейшую тайну; но что касается моего ходатайства о том, чтобы вы указали мне мелкие стихотворения и отрывки уже опубликованных сочинений, которые вы хотели бы видеть переведенными, — то от этого вам не избавиться, и я повторяю свою просьбу. Боюсь, что, если я стану выбирать сам, то окажусь в положении Альфиери, который трижды принимался делать извлечения из Данте и в конце концов увидел, что он трижды переписал его целиком. Я бы не отказался от того же; но, связав себя в настоящее время обещанием составить сборник стихотворений разных русских поэтов, я не могу всецело отдаться работе, которая завела бы меня слишком далеко; поэтому я буду с вами беспощаден: укажите только; я не прошу вас переписывать их для меня; это излишне. Прилагаю перевод Державина и вашего Пророка. Сделайте милость, скажите мне свое вполне искреннее о них мнение; клянусь Аполлоном, я приму вашу критику как знак уважения и дружбы.

Читали ли вы мою „Весну“? Это воспоминание о моей молодости и о моей прекрасной родине. Поэзия, эта волшебница, своими могучими чарами дает своим поклонникам способность рыться в развалинах времен и находить там тени былых наслаждений. — Так и вы, новый Оссиан, с копьем и лирой в руках, будете воспевать славу и битвы; быть может, как феррарский поэт, вы будете cantar l'armi pietose е il capitanò, — che il gran sepolcro libero di Cristo, [1587] и всегда и наверное будете черпать новое вдохновение и увеличивать блеск, которым вы уже украсили русскую поэзию. Вам я могу пожелать славы и развлечений, себе же — вашей благосклонности к чувствам восхищения и преданности, которые я к вам питаю.