Панфилов Валентинович - История Андрея Бабицкого

Прокурор Рашидхан Магомедов

Он осуществлял государственное обвинение. На вид ему немногим более сорока. Несколько лет проработал прокурором одного из горных районов Дагестана. В данный момент — начальник отдела в республиканской прокуратуре.

Рашидхан Магомедов отчаянно поддерживал линию обвинения, принятую предварительным следствием (напомню, что его проводил следователь по особо важным делам Следственного комитета МВД России Данилкин).

В ходе почти всего процесса Рашидхан Магомедов был одет в прокурорский мундир, как бы символизирующий безошибочность власти, но на зачтение приговора пришел в гражданском.

И все-таки надо отдать должное человеческим качествам прокурора. Он поддержал заявление защиты о допросе дополнительных свидетелей.

Мне показалось, что головой он был на стороне зарвавшегося закона. Душой — на стороне Человечности. Отсюда и две формы одежды. Спасибо ему за честность.

Вокруг суда

К нам подходили многие люди и выражали сочувствие и поддержку. Простые граждане, чиновники администрации и местных органов внутренних дел, прокурорские работники. По известным причинам не могу назвать их имена. Тем более в истории Бабицкого и так слишком много пострадавших.

Женщина (ее фамилия Месриева) по просьбе племянника приютила Андрея на ночь в своем доме, не зная, что это журналист Бабицкий. Потом у нее дважды провели обыск, в результате пропала большая сумма денег. Жертвой произвола в отношении Андрея можно назвать и министра внутренних дел Дагестана Адильгерея Магомедтагирова, который искренне обрадовался появлению Андрея 25 февраля в Махачкале и наградил трех милиционеров, доставивших его в МВД Дагестана, денежными премиями за спасение человека, а не за поимку преступника.

После суда

После блистательной работы защиты у многих была уверенность, что Андрей будет оправдан. И, конечно, после оглашения обвинительного приговора были разочарование и печаль.

Но я сказал Андрею, что это не повод для грусти: «Когда в начале января высшие российские чиновники и генералы сообщили, что в Грозном не осталось мирных жителей, оправдывая тем самым массированные бомбардировки, ты разоблачил эту ложь, показав в своих репортажах женщин и детей, оставшихся под бомбами. И я знаю, это спасло десятки и сотни невинных человеческих жизней».

И еще я, офицер, прошедший Афганистан и Чечню, в течение почти пяти лет занимающийся вызволением из неволи в Чечне пленных и заложников, имею моральное право сказать, почему мы защищаем тебя, Андрей, от беспрецедентного произвола власти. Мы не хотим позволить этой власти убивать на преступных необъявленных войнах наших и не наших детей, женщин, стариков, а также потребительски-бездарного отношения к российскому солдату.

Поэтому, Андрей, мы, твои друзья, которых очень-очень много, — с тобой до конца. До нашей общей победы в судебных инстанциях.

А моральную победу мы уже одержали.

Журнал «Итоги», 10 октября:

В назидание свободе

Устроители суда над Андреем Бабицким ставили перед собой одну задачу — дискредитировать журналиста. Их планы с треском провалились

Александр Рыклин

«Такой доброжелательной атмосферы в зале суда мне наблюдать до сих пор не доводилось». Из уст адвоката Генри Резника подобное утверждение дорогого стоит. Наш суд традиционно не благоволит защите, а в случае с Бабицким ввиду крайней слабости обвинения тем более можно было ожидать и жесткого давления со стороны прокурора, и постоянных придирок судьи, и провокаций вне зала заседаний. Но за все пять дней процесса судья не отклонил ни одного ходатайства защиты (хотя имел для этого вполне законные основания) и ни разу не одернул распоясавшуюся прессу — телевизионщики устанавливали свои камеры где заблагорассудится, радиожурналисты бегали с микрофонами по всему залу, а фотографы беспрерывно слепили вспышками выступавших. Судья был подчеркнуто корректен, а в кулуарах судебные приставы брали у обвиняемого автографы. За отсутствием программок Бабицкому приходилось расписываться на первых попавшихся клочках бумаги. Посетивший заседание высокопоставленный сотрудник республиканской прокуратуры подарил ему свою визитную карточку. Благожелательная атмосфера царила и на улицах Махачкалы (суд проходил в столице Дагестана, поскольку именно там было возбуждено уголовное дело). Шествие обвиняемого в окружении адвокатов, сотрудников Радио «Свобода» и приехавших из Москвы журналистов из гостиницы в суд Советского района напоминало встречу героев-олимпийцев. Люди подходили к Бабицкому, желали успеха, жали руку, просили автографы. Только что цветы под ноги не бросали. Не меньшим успехом среди местного населения пользовались Генри Резник и шеф-редактор Радио «Свобода» Савик Шустер. Резника терзали родственники подследственных, умоляя защитить их близких. Шустера главным образом донимали вопросами о футболе. Гости Махачкалы в свою очередь вели себя доброжелательно — улыбались и раскланивались. И только один из адвокатов Бабицкого, Александр Зозуля, неустанно твердил: «Ребята, не стоит обольщаться, подобный демократизм вовсе не означает, что дело идет к оправдательному приговору. Вполне возможно, они просто выбрали такую тактику».

Справедливости ради надо заметить, что благодушие и непринужденность всех участников и зрителей судебного процесса определялись прежде всего тем обстоятельством, что обвиняемому ничто не грозило — даже в случае обвинительного приговора он подпадал под амнистию. Что, конечно, не умаляло значимости происходящего — для московских властей принципиально важно было в судебном порядке добиться признания Андрея Бабицкого преступником. Пусть даже по третьей части незначительной 327-й статьи — «Использование заведомо подложного документа». Это позволило бы все случившееся с Бабицким до приезда в Махачкалу 24 февраля — арест под Грозным, содержание в фильтрационном лагере, «обмен», плен в чеченском селе, вывоз в Дагестан в багажнике автомобиля — представить общественности рядовыми эпизодами из жизни человека, осужденного российским судом за уголовное преступление. Защита же, наоборот, пыталась доказать, что на использование поддельного паспорта журналиста подтолкнула, говоря юридическим языком, «крайняя необходимость». На простом языке это означает, что Бабицкий сунулся с поддельным паспортом в гостиницу «Дагестан», поскольку у него просто не было другого выхода. Собственно, эпизод с пропиской в «Дагестане» — единственный доказанный следствием случай, когда Андрей Бабицкий, предъявив поддельный паспорт, пытался «получить блага». Большую часть своей заключительной речи Резник посвятил описанию этих «благ»: один туалет на этаж, отсутствие воды и т. д. Кроме того, Генри Маркович говорил о том, что право на жилье — это никакое не «благо», а неотъемлемое конституционное право каждого гражданина России.