Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6301 ( № 46 2010)

Зинин. Можно ещё вспомнить фразу, которую произносит герой Валентина Распутина в его романе «Дочь Ивана, мать Ивана»: «Мы, русские, большой наглости не выдерживаем». Как бороться с малой, ещё можем осознать, от большой мы теряемся. Там вот надо воспринимать всё то, что сейчас делается с нашей великой литературой, как «большую наглость».

Спустили сверху из министерства инструкцию изучать – «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына в адаптированном варианте. Прекрасно, замечательно! Но часов-то нет, программа одиннадцатого класса и так уже перегружена. Когда экзамен по литературе является необязательным, в одиннадцатом классе учитель в основном занят тем, что натаскивает на задания ЕГЭ по русскому языку. Какой там Солженицын?! На первое место выдвинулись суффиксы, префиксы, написание «жи», «ши» и так далее, ушли вершинные проявления языка.

Романичева. Если бы написание «жи», «ши» было действительно выдвинуто на первое место, они бы в свободном тексте ошибок не делали. Ведь весь ужас в том, что они, судя по результатам выполнения заданий части А экзамена по русскому языку, правила знают, но применять не умеют. Потому что нет обучения ученика написанию свободного текста.

Людмила МАЗУРОВА, ведущий редактор отдела «Общество» «ЛГ»:

– На съезде учителей-словесников предлагали, что если уж от тестирования никак нельзя отказаться, пусть будет ЕГЭ для тех, кто намеревается поступать в гуманитарный вуз, а для остальных – выпускной экзамен, сочинение, на уровне школы. Но идея не была поддержана. На ваш взгляд: почему?

Дудова. По той же самой причине, по которой не поддерживают преподавание литературы. Нам предлагают сформировать поколение, которому не надо выбирать: оно будет идти, куда прикажут. Альтернативная форма итоговой аттестации имеет право на существование, причём не только по литературе, но и по рус­скому языку, и по истории, и даже по математике и физике, потому что и там тоже нужно дать шанс учащемуся высказаться более развёрнуто. Почему все думают, что если выпускник придёт на устный экзамен, то обязательно провалится? Может быть, это будет его звёздный час.

Хочу привести один просто анекдотический факт, который, между прочим, заметили пришедшие к нам на апелляцию выпускники. Спрашивают меня: «Людмила Васильевна, мы сдаём ЕГЭ по русскому языку и по русской литературе, а почему разделы экзаменов имеют латинские название – часть А, B, C?» Я тоже задала этот вопрос – нет ответа.

Нам вообще навязывается какой-то новояз. И он работает и против учителя, и против ученика, дети порой не могут даже прочитать задание. Два года назад после провальной сдачи пробного экзамена по математике срочно было созвано совещание, на которое пригласили и меня как заведующую кафедрой филологического образования – видимо, для того, чтобы я осознала степень ответственности. И что же вы думаете? Все до одного математики сказали, что в провале экзамена по их предмету виноваты учителя русского языка и литературы. И мне нечего было возразить. Потому что дети не умеют читать, не понимают, о чём их спрашивают и как надо отвечать!

Язык и литература – это основа: литература работает с текстом, язык – это то, что создаёт литературу.

Романичева. Если сейчас изменят учебные пособия под формат ЕГЭ, рухнет последний бастион. Вы понимаете, это очень порочно в профессиональном отношении: содержание образования начнёт подстраиваться под формат аттестации.

Лубков. Форматируют на всех этапах – и в школе, и в вузе, и в тех предметах, где, откровенно говоря, и формат невозможен: всегда ответ будет неполным. Явление культуры или историческое событие всегда многогранно, и к какой-то единой формуле привести их очень сложно, мы каждый раз прочитываем его по-новому.

Фёдоров. В понедельник у меня был урок в девятом классе. Перед тем как сесть писать сочинение, позволяем себе некоторые вольности: пофантазировать, перенести героев в современность. И было такое провокационное задание: представить себе (конечно, невообразимая ситуация) Митрофанушку в роли современного министра образования. Вот как должна была бы выглядеть, по мнению детей, программная речь министра. Во-первых, учить только тому, что пригодится в жизни. Понятно, география не нужна – есть извозчики и таксисты; математика не нужна – не буду я делиться ни с кем; литературу разгрузить – убрать древность, и особенно Фонвизина. Во время уроков желательно побольше игр, поменьше писанины, на экзамене никаких, даже микросочинений, – только галочки ставить в нужные клеточки. Хорошо бы ввести уроки полового воспитания, поскольку – не хочу учиться, а хочу жениться. Или хотя бы, говоря о литературных произведениях, делать акцент вот на этом, а не эпитеты и метафоры разыскивать. За – жизнь, причём лучше о взаимоотношениях полов.

Я был в лёгком нокдауне после услышанного. До них же баталии о том, что и как преподавать, пока, слава богу, не доходят, а ведь подобные проекты, которые только на первый взгляд кажутся безумными, зреют. Зреет новый образовательный образ филологии в старшей школе – три предмета: русский язык, иностранный, литература. С маленьким таким примечанием – учащийся может выбрать для изучения два предмета из трёх. Давайте угадаем: что он выберет?

Колпаков. Хочется, чтобы, как в старые добрые времена, был какой-то учебник классический, безусловный.

Романичева. Этого не будет никогда. Учебник и учитель должны работать в одной парадигме, и учителю должно быть предоставлено реальное, не навязанное сверху право выбора учебников. А в школу приходит в пятый класс книга Курдюмовой, в шестой – Беленького, в седьмой – Коровиной, в восьмой… В конце концов учитель думает: «Да пошли они все со своими учебниками. Буду я учить без них». Но без учебника-то может учить только мастер. А если ребёнок заболел?

Когда каждый год федеральный перечень учебников пересматривается, вы представьте себе: что это значит? Это всё равно как если бы нас ежегодно заставляли менять паспорта.

Дудова. Литература, так же как и история, ещё ведь отличается от других предметов и тем, что только по учебнику учить невозможно. А у нас в федеральный перечень входит только он и бюджетное финансирование идёт только на него. Тексты, хрестоматии, сборники критических работ школа закупить не может. Министр категорически запретил какие-либо поборы, но как же изучать предметы гуманитарного цикла без текстов?

Муниципальные, региональные, федеральные библиотеки стонут – сокращается финансирование на закупку литературы. Я две недели назад встречалась с директором лучшей, единственной в мире библиотеки детской литературы. Так у них уже закончилось финансирование, они не могут купить ни одну книгу! Не могут обеспечить подписку периодических изданий. Когда я начинала работать, в каждой школе были «Литературная газета», методические издания, «толстые» журналы. Тогда я могла требовать с ученика что-то, а сейчас как?