Анатолий Аврутин - Журнал «День и ночь» 2009 № 5-6

Анекдоты, перебранки, пересуды,
Полупьяный проводник, тоска железная,
Ресторанные придуманные судьбы,
Одиозная интрига, бесполезная…

Замерцали, задрожали, засверкали,
Запорхали светляками-бедолагами
Города, перекрещённые веками,
Деревеньки, оскоплённые гулагами.

…Хорошо бы, кабы так… Тогда ещё бы —
Хоть до Зуево, которое Орехово…
Без тротила в небоскрёбах и хрущобах!
Без чеченца, отрицающего Чехова!

Пора признаться, не покаявшись,
В любви, которой след простыл…
Покурим, милая, на камушках:
Нева ворчит — шалят мосты.

Река ночными машет крыльями,
Как чудо-юдо-птица-кит…
Сто лет назад недооткрыли мы
Ни антарктид, ни атлантид.

Недосмеялись, недоплакали:
Тебе — Парнас, а мне — Кавказ…
Судьба, запугивая плахами,
Дворцы творила напоказ.

Фантомы песен изувеченных,
Прозрачных чувств и фраз простых…
Прикурим, милая, у Вечности:
Нева вот-вот простит мосты.

…Из-под обложки ветхой Библии —
Листок… — эпиграф? эпилог?
«Ах, как друг друга не любили мы…
Ах, как любили мы, мой Бог!»

Перестань печалится ни о чём —
За тебя кручинится Кабы-сдох…
Листопад имён — за твоим плечом,
За моим плечом — хоровод эпох.

Мы любили так, что рыдал Бальзак…
Перископ креста: красный поп!
Освистал судьбу анархист-казак.
Перескок секунд: Перекоп…

Уплывал в Стамбул петербургский дед —
Промахнулся внук-комиссар…
Сочиню роман, чтобы чувству вслед
Адмирал Колчак воскресал.

Нарисую нас молодыми вдрызг —
Клоунада лиц, изумруд зеркал…
На планете Икс Принц танцует твист:
«Василису псих разыскал!»

За твоим плечом — парафраз берёз.
За моим плечом — караван стихов.
Сатана-суфлёр транспарант вознёс:
«Кровью кров поправ — вариант веков!»

Кабы-сдох живёт, хвостик — калачом.
Отскулил щенок, отдрожал…
За моим, ещё не чужим плечом,
Ты — одна и пара держав.

Демон, причисленный к лику святых,
Пьяно храпит на Покровском бульваре —
Понтий Присяжных, Пилат Понятых —
Два предынфаркта астральных аварий,
Два артефакта, два профиля, два
Паспорта, почерка, два псевдонима…
Демону снится пустая Москва,
А на Поклонной — чертог Херувима.

Крылья чужие сжигает заря.
Два капитана мусолят бумажки:
— Понтий Присяжных?! Понтуешься зря.
— Пoнято, Понтий! Понятно — по ряшке!
— Врёт, присягая, что он — Понятых.
— Пилит: паскудно перечить Пилату…
Демон ударит в кадык и под дых —
Два кандидата в Шестую палату.

Два документа плюс сотня ещё —
Подлинных, подлых, нахальных, нелепых —
Служат Пилату мечом и плащом,
Понтий бумажками храмы облепит…
Маски, фамилии, пляски личин,
Драма комедии, фарс пасторали.
Ангел и Демон — почти ильичи?! —
Две половинки скандальной медали.

Страшная сказка рассказана для
Глупых тинейджеров, вредных старушек?!
Спит сатана в офицере Кремля,
Дремлет в чинуше, петруше, марфуше…
Чёрными крыльями стёрта спина.
Белые флаги для светских прогулок.
Демону снится пустая страна,
А над Уралом — дворец Вельзевула…

Солнце пылающим кругом
Тонет в морозном дыму.
Был ли кому-нибудь другом,
Любящим был ли кому?

Грусть заметённой равнины,
Сумерек сизый свинец.
Что вы видали от сына,
Бедные мать и отец?

Сухость пронзительной стужи,
Зябких ночей тишина.
Что в этой жизни от мужа
Ты ожидала, жена?

Хлопьев колючая вата,
Мутный рассвет декабря.
Где же всё то, что когда-то
Я оставлял для себя?

Зимнего утра усталость,
Вымерзший сад на корню.
Что же я чувствую жалость
К каждому новому дню?

Вьётся, кружится пороша,
Выдут и пуст окоём.
Что же я мучаюсь прошлым
Больше, чем в прошлом самом.

Мне снятся мёртвые друзья
Уже какую ночь.
Но если в этой жизни я
И мог бы им помочь,
То там, где их скрывает темь, —
Забывшийся во сне, —

Зачем я нужен им? Зачем
Идут они ко мне?
Зачем они, потупив взгляд,
Присев в моих ногах,
Со мной беспечно говорят
О прежних пустяках;
Твердят мне с жаром молодым
До самого утра
О том, о чём давно бы им,
Как мне, забыть пора?

Как мне поверить, что они
Сквозь дали и года
Лишь для бесцельной болтовни
Являются сюда?
Иль правда то, что до сих пор
Я отгонял, как мог, —
И этот лёгкий разговор —
Их ласковый намёк?

Намёк на то, что даже там,
Где все они сейчас,
Никто не помогает нам
Избавиться от нас;
Что и за крайнею чертой,
От ужаса дрожа,
Наедине сама с собой
Не может быть душа?

Старуха идёт, спотыкаясь,
По улице. Следом за ней,
Крича, хохоча и толкаясь,
С портфелями пять малышей.

Что им до поникшей фигуры?
Они и не видят её.
Им весело в сумраке хмуром,
В кругу равноправном своём.

Они говорят торопливо,
Друг друга не слыша, не в лад.
На гребне высоком прилива
Их юные души парят.

В просторе бескрайнего мира
Им радостны первые дни.
И смотрит старуха, как мимо,
Смеясь, пробегают они.

Шаги достаются ей трудно.
Она отдыхает, дрожа,
Вцепившись в афишную тумбу,
Натужно и жадно дыша.

Над ней приглашенья на вечер,
Портреты певиц, имена.
На голые бальные плечи
Невольно косится она.

И страшно от мёртвого взгляда
Бесцветных слезящихся глаз.
Так что ж ей, зажившейся, надо
От жизни, летящей на нас?

И надо ли что-нибудь жизни
От нас, уходящих во тьму?
Мы жили, мы жили, мы жили!
Но живы ли мы? — не пойму!

Но живы ль? — не знаю, не знаю…
Ловлю и теряю опять.
Ну, кажется, вот! понимаю!
Да нет, ничего не понять.