Аркадий Сахнин - Вот люди

Приезжать сюда надо было, конечно, в январе, а не летом, как это получилось у меня. В январе здесь не жарче, чем летом в Крыму. А сейчас спасение только в каютах, салонах и в красном уголке. Там кондиционированный воздух, там просто рай.

Мы шли в Малайзию, в край каучука и ананасов, олова и кокосовых орехов. Более трети мировой добычи олова и до сорока процентов каучука дает маленькая Малайя. Она занимает первое место в мире по смертности от туберкулеза.

В Малайзии живут китайцы и малайцы. Китайцев немного больше, чем малайцев. Англичан почти нет совсем. Малайцы занимаются сельским хозяйством, обрабатывают китайские и английские плантации, добывают руду, выполняют черную работу. В руках китайцев вся торговля: мелкая, крупная, оптовая, часть рудников и каучуковых плантаций. Государственные служащие, бесчисленное количество коммивояжеров, агентов, посредников, управляющих, директоров контор тоже китайцы. Квалифицированные рабочие — китайцы. Кварталы китайских миллионеров расположены на набережных и высоко над уровнем моря, куда ведут хорошие дороги.

Ещё недавно в Сингапуре был английский губернатор со своими подчиненными, немного деловых людей Англии, которые владели каучуковыми плантациями и оловом, и английские войска, которые охраняли губернатора, деловых людей и следили, чтобы на плантациях и рудниках было всё в порядке.

Узкий и длинный Малаккский полуостров, точно исполинский шлагбаум, перекрыл кратчайшие пути между Индийским и Тихим океанами, оставив только узкий проход через Малаккский пролив. Недалеко от входа в него, на малайском острове Пенанг стоит английская военно-морская база Джорджтаун, а у выхода — английская военно-морская и военно-воздушная базы Сингапур.

Мы шли в Сингапур за каучуком для Ярославского шинного завода. Мы везли в Сингапур цемент.

Десятки и десятки стран Европы, Америки, Африки и Азии сообщаются между собой через этот порт, и он пропускает в год до пятидесяти тысяч судов. Может, и назвали его малайцы Сингапуром, что означает «Город льва», потому, что лежит он, как страж, на оживлённейшем перекрестке мировых торговых путей. Но почти полтора века назад забрался сюда английский лев, и никак его отсюда не изгнать!

Сингапур — самостоятельное государство. Самостоятельность относительная, потому что остались английские деловые люди, которые занимаются не только каучуком и оловом, но и советуют сингапурскому правительству, как управлять страной. Остались английские военные базы и войска, которые не могли бросить на произвол судьбы своих деловых людей, которые прибыли сюда из Лондона за двадцать восемь тысяч километров. Как выглядит эта самостоятельность, мы видели. Но об этом ниже.

На подходах к Сингапуру — крошечные зеленые островки. На одном из них маяк, похожий на рекламу красот тропических стран. Ярко раскрашенный в несколько цветов, чистенький, окруженный высоченными пальмами. Рядом ещё островок, на котором только один домик. Он стоит на сваях, крыша из сухих листьев пальмы, на кольях сушится сеть, в зарослях — две шлюпки, похожие на пироги. Прошли не больше двух миль, и снова островок. На возвышении — коттедж. Вот уж где дал волю фантазии талантливый архитектор. Все строения удивительно вписываются в окружающий ландшафт. Будто и не строили здесь ничего, а родились эти беседки, гроты, арки вместе с тропической зеленью, что вокруг них, и вовсе не искусственный это бассейн близ коттеджа, а плеснулось туда голубое море во время шторма, и так и осталось озерцо неопределенной формы. И даже не телевизионная это антенна, а разновидность лианы, такой же, как и та, что, извиваясь, создала арку. И, уж конечно, не ручная, дрессированная пара смешных обезьянок бегает и скачет по деревьям, а дома они у себя в тропическом лесу. И только белая яхта да два сверкающих глиссера у причала кажутся здесь чужеродными.

Я без труда узнал, что вилла принадлежит лорду Мильтону, владельцу крупных плантаций каучука. Он купил островок, нанял архитектора и построил себе эту резиденцию, в которой бывает лишь два-три месяца в году. А вот фамилии архитектора мне так никто и не мог назвать.

Сингапур — один из крупнейших международных рынков. Здесь совершаются сделки на миллионы долларов и фунтов. И город будто один сплошной, нескончаемый, кричащий, задыхающийся рынок. Мы увидели его несколько позже, этот рынок, где смешалось и перепуталось всё: от банков, бирж, торговых компаний до уличных парикмахеров, что развесили на стенах домов зеркальца и грязные инструментальные сумки, до черных от грязи лотков, где можно купить маленький кусочек арбуза или ананаса.

Всё это мы увидели позже, но дыхание рынка пахнуло на нас далеко от причалов, словно не вместился он в черте города и выплеснуло его в море.

Едва мы бросили якорь на рейде, к судну устремились шаланды, разрисованные под рыб. Казалось, что срезали с огромных рыб спины и от этого раскрылись пасти и расширились навыкате глаза.

Некоторое время они курсировали вокруг судна. Как только с нашего турбохода вернулся в свой катер местный врач и мы опустили карантинный флаг, а это значило, что разрешено общение команды с берегом, они облепили оба борта.

В шаландах были торговцы со своими товарами. Они хватались за трап, забрасывали на судно кошки и по веревкам, цепляясь за что придется, кто как сумеет, карабкались на палубу. Моряки знают: они, как москиты, никакими силами их не согнать. Они очерчивали мелом на палубе «свои» места, натягивали огромные цветные тенты, таскали веревками из шаланд тюки и в каких-нибудь пятнадцать минут превратили главную палубу в аккуратные торговые ряды. Галантерея, трикотаж, зажигалки, ручки…

Тихонько и таинственно вам предложат здесь самое радикальное, «вот видите, марка — американское» средство против любых болезней и недугов, которое излечивает за две недели. Пилюли от заикания действуют ещё быстрее. Женские и мужские браслеты, понижающие давление, начинают свое целебное воздействие с той минуты, как вы их наденете. Я едва отбился от торгаша, который совал мне в руки флакончик, гарантируя, что к приходу домой вместо лысины у меня будет развеваться пышная шевелюра. «Всего двадцать долларов, говорил он, пожимая плечами, словно удивляясь, как это можно ещё задумываться, когда привалило такое счастье. — Ну ладно, пусть десять долларов, только из уважения к русскому, русский спутник лучше американского…»

Убедившись, что и это не действует, он с ловкостью фокусника сунул мне в карман свой флакончик и, доверительно подмигнув, точно совершает великое благо, сказал: «Давай пятьдесят центов». Я дал ему пятьдесят центов и бросил флакон за борт. И тут мой благодетель расхохотался. Он смеялся искренне и радостно и, грозя мне пальцем, говорил: «Ох, и хитрый русский, смотри, какой хитрый…»