Евгений Софронов - В лучах прожекторов

Думая так, Волков учитывал, что летчиков-ночников в авиаполках еще мало, что истребитель может находиться в воздухе около часа, а потом должен возвращаться на свой аэродром для заправки горючим и боеприпасами, что посадки ночью сложны, что его КП и КП световых полей не имеют радиостанций для связи с истребителями, находящимися в зоне ожидания, и передачи им команд целеуказания.

Учитывать-то учитывал, только легче от этого не становилось.

До чего досадно было вспоминать, что во время первого налета лишь один истребитель находился в зоне ожидания! Из двух с половиной десятков освещенных самолетов всего три были атакованы и сбиты. Появившиеся позже в районе КП полка истребители не реагировали на целеуказания электрострел. Конечно, низкие облака сильно мешали и прожектористам, и летчикам-истребителям… Самолеты противника освещались в основном в просветах облачности обычно небольшое время, и летчики, очевидно, плохо видели как их, так и электрострелу целеуказания. Они не успевали подлетать к освещенным самолетам.

Во время второго налета вражеские самолеты также маскировались почти сплошной облачностью. Они учли неудачи первого налета, шли более рассредоточено, на большой высоте и с разных сторон. Тогда из семнадцати освещенных целей была атакована и сбита только одна.

В любом случае, хоть при безоблачном небе, хоть в непогоду, наблюдать за действиями прожекторных подразделений и истребителей гораздо лучше с КП световых полей, чем с расположенного в стороне командного пункта истребительного полка,– к такому выводу пришел майор Волков.

Взвесив недочеты в совместной работе, он решил сегодня же подъехать к командиру 34-го истребительного полка на аэродром Внуково и обсудить все. Отвлек его от этих размышлений Мамонов.

– Что-то, Иван Ефремович, засиделся ты в своей светелке,– вместо приветствия пошутил комиссар.– Я уж думаю, не заболел ли командир…

– Да нет, я здоров.

Мамонов взглянул на исписанные цифрами и фамилиями листы бумаги, задержал взгляд на разостланной перед Волковым карте и понимающе хмыкнул.

– Все прикидываешь, как и что?

– Прикидываю,– кивнул Волков.

И он изложил комиссару свои соображения. Тот сразу оценил их.

– Да, Иван Ефремович, ты прав. Нужно только обговорить это с командирами истребительных полков, а уж потом докладывать начальнику прожекторов корпуса.

– Начну я со Внуково – у нас с товарищем Рыбкиным прямая телефонная связь. Встретимся с ним, чтобы потом, по телефону, лучше понимать друг друга. А нам с тобой надо вот что… Провести в подразделениях партсобрания. Пусть товарищ Еминов сделает для тебя справку по итогам боевой работы за июль. У нас есть расчеты, где много неудачных поисков. Они должны равняться на передовых. На тех, у которых поймано несколько целей. Почему у одних несколько, а у других нисколько? Разверни-ка партийно-политическую работу, нацель на распространение опыта…

Наступил август. Налеты вражеской авиации на Москву продолжались. Враг использовал все средства, стремясь прорваться к Москве, но встречал достойный отпор со стороны воинов противовоздушной обороны.

Командир и комиссар полка в постоянных разъездах. Они не знали покоя ни днем ни ночью. Едва заканчивался налет, наскоро позавтракав, они уезжали на позиции.

Прожекторная позиция. Ее любовно называли «точкой». Сколько их было разбросано в первую же военную ночь вокруг Москвы! Это и в самом деле «точка», расположившаяся или рядом с какой-нибудь деревушкой, или в поле, скрытая обступившей ее со всех сторон высокой стеной ржи, или затерявшаяся на одной из полян подмосковного леса. Хозяин «точки» – начальник прожекторной станции. В его подчинении всего с десяток бойцов, а то и того меньше. Он нес полную ответственность за боевую готовность расчета, которому поручено охранять отведенный участок неба. Казалось бы, что может сделать эта маленькая кучка людей с воздушным стервятником? Но это только на первый взгляд. На самом же деле в руках расчета большая сила, превращающая его в хозяина больших просторов, которые не окинуть взглядом. Эта сила – мощный прожекторный луч, рассекающий своим гигантским световым клинком ночной мрак.

В ночь на 4 августа командиру шестой роты лейтенанту Ткаченко сообщили, что к его сектору приближается вражеский бомбардировщик. Слухачи передовых станций-искателей запеленговали самолет и собирались выдать уже его координаты, надеясь, что он вот-вот пересечет передний край. Но самолет развернулся и пошел вдоль переднего края. Командир роты приказал станциям-искателям осветить самолет, используя приближенные данные слухачей. Два луча стали ощупывать небо на границе светового поля, и в это время вдоль нее посыпались мелкие осветительные бомбы, образуя висящие гирлянды.

Получив сообщение об этом, Волков позвонил командиру второго батальона.

– Товарищ Березняк! Этот самолет, видимо, решил обозначить ваш передний край с тем, чтобы дать возможность другим обойти его или набрать высоту.

– Я тоже так думаю. Кроме того, этот курсирующий вдоль переднего края самолет создает сильные помехи звукоулавливателям, чем затрудняет пеленгацию других целей.

– Дайте указания начальникам станций-искателей, чтобы не привязывались к этому самолету, а искали другие на больших углах места.

– Есть, товарищ командир.

Несмотря на хитрости врага, боевая работа в эту ночь была успешной: из восемнадцати вошедших в световые поля полка самолетов противника три повернули обратно, боясь попасть в лучи искателей, семь бомбардировщиков было поймано и освещено. Из числа освещенных один с помощью электрострелы был передан летчику 34-го истребительного авиационного полка и сбит, и один передан в зону зенитной артиллерии.

В следующую ночь в каждой зоне ожидания всех трех световых полей патрулировало по паре истребителей. Опять в районе переднего края пятого и шестого полей появились гирлянды осветительных бомб.

…На позицию сержанта Леонова старший политрук Мамонов вместе с политруком роты Ивановым пришли еще днем. Опыт у Мамонова не малый. За многие годы в армии послужил на разных должностях, и отделением командовал, и взводом. С молодыми политработниками всегда находил общий язык. Он ценил в них задор, искренность, неутомимость. Не сдерживая их инициативы, лишь направляя ее туда, где она всего нужнее, Мамонов учил своих подчиненных творческому подходу к делу. Но для того чтобы воспитывать людей, надо прежде всего заботиться о самообразовании. И старший политрук при всей его занятости умел выкроить время на чтение нужной книжки, а уж постоянно изучать прожекторную технику считал и для себя, и для других прожектористов просто необходимостью. Вот почему он так обрадовался, застав расчет Леонова на занятиях, хотя прошедшая ночь была очень напряженной.