Евгений Софронов - В лучах прожекторов

Август был характерен и оперативно-тактическими решениями: в конце месяца в полку было создано седьмое световое поле между шоссейными и железнодорожными магистралями Москва – Серпухов и Москва – Кашира. Боевой порядок занял вновь сформированный четвертый батальон капитана Трибуль. А соседом слева, развернув свои световые поля в юго-восточном секторе, за седьмым полем полка, стал 40-й зенитный прожекторный полк.

Второй батальон принял прибывший в полк после окончания военной академии капитан Коченков. Капитана Березняка назначили в другую часть.

В роте Салмина, куда направлялись комиссар полка Мамонов и комиссар батальона Зражевский, назначено было партийное собрание.

Мамонов рассчитывал услышать от коммунистов о настроениях в расчетах, выяснить, какая помощь требуется от политотдела полка. Надеялся он также узнать, как сложились отношения у ефрейтора Шкленика, выдвинутого в парторги по его рекомендации, с командиром роты.

– Ну как Шкленик? – прежде всего спросил Мамонов у Салмина, едва они поздоровались.

Вопрос был задан не случайно. Бывший учитель истории, спокойный, вдумчивый, неторопливый Шкленик казался энергичному Салмину несколько вяловатым. Поэтому при выборах Шкленика Салмин не очень поддерживал его кандидатуру. Но с тех пор сколько времени прошло! Может, мнение Салмина изменилось?

Прямого ответа комиссару полка командир роты не дал.

– Шкленик? – переспросил он.– Говорят, пуд соли надо съесть, прежде чем узнаешь человека…

– Все осторожничаешь? – усмехнулся Мамонов.– Ну ладно, хорошо хоть не возражаешь. Так где мы соберемся? Может, на вашей сказочной полянке? Правда, прохладно. Зато свежий воздух. Люблю я вашу поляну!

Польщенный Салмин поспешил сообщить, что они там скамеечки сделали, даже стол для президиума оборудовали.

– Идемте на нашу полянку,– по-хозяйски пригласил он.– Комиссар батальона уже пошел туда.

– Добро,– кивнул комиссар полка.

Докладчиком на этом собрании был сам командир роты. Он никого не хвалил, а говорил в основном о просчетах и недостатках.

– То, что мы успели сделать хорошего,– это наша обычная боевая работа,– сурово произнес Салмин.– А вот два самолета противника мы поймали с опозданием! Значит, сократили время атаки истребителям! Летчики уничтожили врага, но это уже не наша, а их заслуга…

Потом выступил парторг Шкленик.

– Правильно говорил командир роты о недостатках,– сказал он.– Надо нам набираться опыта, учиться работать лучше. Есть у нас для этого возможности? Есть! Наши бойцы – народ крепкий, надежный. Они устают, недосыпают, но не жалуются. После бессонных ночей оборудуют свои позиции. Их волнуют не только вести с фронта, но и то, что происходит в глубоких тылах. Они живут одной жизнью со страной, не отделяют себя от нее. И с такими людьми мы, конечно, можем добиться, чтобы в наших рядах не было ни одного равнодушного, ни одного беспечного!

Салмин видел, как от теплых слов Шкленика светлеют лица бойцов, распрямляются виновато согнутые спины. «Пожалуй, парторг своим выступлением достиг большего, чем я,– вынужден был признать он,– приободрил людей, поселил в них уверенность». Теперь командир роты особенно внимательно вслушивался в то, на чем делал упор Шкленик:

– Мы, прожектористы, разбросаны по «точкам», живем маленькими коллективами. Ни в коем случае нельзя нам обосабливаться, напротив, нужно крепить связь между собой. Ведь если вместо цельного подразделения будут существовать сами по себе отдельные расчеты, не думающие об успехе всей роты, задачи своей мы не выполним. Вот о чем должны думать мы, коммунисты.

«А ведь верно нацелился,– с удовлетворением отметил про себя Салмин.– В самую точку бьет». Наклонился к комиссару полка и шепнул ему на ухо:

– Спасибо за парторга.

– То-то же! – тоже шепотом отозвался Мамонов. На обратном пути Мамонов спросил Зражевского, почему с ними не поехал комсорг КП батальона. Оказывается, тот пошел пешком, чтобы проверить маскировку телефонной линии. В последнее время участились диверсии.

– Напрямую здесь всего восемь километров,– пояснил Зражевский.

На вечернем темнеющем небе прорезались звезды. Ночь обещала быть ясной, безветренной. Мамонов выглянул из окна автомобиля:

– Сегодня, наверное, будет налет.

– Это уж точно,– произнес Зражевский.

– Не заночевать ли мне у вас? Тут все-таки передовая, посмотрю, как воюют бойцы вашего батальона.

– Милости просим!

– С людьми побеседую…

– У нас один связист есть. Орешин Иван Иванович. Ох и поет!

– Поет? Когда?

– В любую свободную минуту так и заливается. Душа коллектива! Он запоет, остальные подхватят. А бывает, и в пляс пустятся.

– Тогда остаюсь,– засмеялся Мамонов.– Люблю веселых людей! С ними и воевать веселее.

В сентябре было только одиннадцать налетов небольшим количеством самолетов и три разведывательных полета. При этом девять налетов – при сплошной низкой облачности, затруднявшей или делавшей невозможной работу прожекторов и вылеты истребителей. Из семи самолетов противника, которые удалось осветить, три осветил искатель Михайлова, один – Леонова, один – Сухорукова и два – вновь сформированная первая рота шестого СПП. Все освещенные самолеты разгрузились от бомб и повернули обратно. То же самое сделали и еще восемь неосвещенных самолетов, наугад отбомбившиеся в СПП.

Снижение интенсивности налетов авиации противника на столицу объяснялось не только непогодой. В августе и первой половине сентября войска Западного и Резервного фронтов нанесли чувствительные удары по врагу под Ельней и в районе Духовщины. Длившееся два месяца Смоленское сражение закончилось. Вынужденный переход группы немецких армий «Центр» к обороне знаменовал собой провал попытки фашистского командования прорваться к Москве. Блицкриг потерпел крах.

Враг вынужден был изменить свои планы наступательных операций, решив сначала нанести удары по флангам группировки советских войск, прикрывавших Москву. Новый план носил кодовое название «Тайфун». 16 сентября группа армий «Центр» получила приказ о продолжении наступления. Оно началось 30 сентября. Неблагоприятная обстановка сложилась в районе Вязьмы и Брянска. К 10 октября она особенно усложнилась к северо-западу от Москвы, в районе Ржева и Калинина. Вражеские войска, несмотря на упорное, героическое сопротивление, приближались к Москве…

Надо было предусмотреть все. Вдруг в районе световых полей высадятся парашютные десанты противника? Или прорвутся вражеские танки… Вот почему еще 11 августа полку майора Волкова был отдан боевой приказ, и полк начал готовиться к наземной обороне.