Я. Кеслер - Мифы Цивилизации

Монета Гордиана III. На аверсе его изображение. Император едва достиг совершеннолетия. На реверсе Колизей. Показан бой быка (носорога?) со слоном. Легенда: «Щедрость Гордиана авг[уста]».

(Тогда и Киев означает «кузница», араб. Cuiaba, оно же название столицы штата Мату-Гроссу в Бразилии. Русским словам ковать, кий, кузло родственны и нем. Kiesel, «кремень, рубило», швед, и норв. kisel. Последнее вообще читается как англ. chisel. Кремневые орудия — вот уровень западноевропейского инструментария до XIV в.!)
Медь легко образует сплавы и с золотом, и с серебром, поэтому медью пытались подделывать и золотые, и серебряные монеты с самого начала денежного обращения. Чистая медь красного цвета, поэтому такие сплавы имели красноватый оттенок. Вариации тройного состава золото-серебро-медь по цвету оказались более приемлемыми, но основу их тем не менее по-прежнему составляло золото. Поэтому превращение меди в золото стало вожделенной мечтой, а поиски путей такого превращения легли в основу алхимии. (Ср. санскритское хема = золото, греческое haima, «род, кровь», лат. gemma, «драгоценный камень» и русское земля в выражении «редкие земли», относящемся к особо ценным и трудно добываемым металлам.)
Бронза, как уже говорилось, представляет собой сплав меди с оловом. Происхождение слова «олово» считается неизвестным, потому что оно якобы было известно еще за 4000 лет до н. э. Однако промышленное производство олова начато только в XIV–XV вв. Между тем все европейские названия олова связаны с понятием «легкоплавящееся».
Например, олово — «лить, отливать», ср. норв. Elv, «река», англ. lave, «омывать», лой (топленое сало), облой — «застывший после литья лишний, выступающий за пределы формы металл отливки», литовское alvas и английское lead «свинец» (также легкоплавкий металл), лед, елей = oil (масло), англ. alloy, «сплав» и т. д.

Монета Диоклетиана.

Английское tin, «олово» и немецкое Zinn, итальянское stagno и французское etain связаны с понятием таять, англ. thaw, нем. tauen, так же, как и фр. plomb, итал. piombo, «свинец» с понятием плавить. Олово в самородном виде не встречается. Будучи выплавлено, на воздухе быстро тускнеет из-за образования весьма устойчивой пленки диоксида олова. В Европе олово как таковое в качестве самостоятельного монетного металла никогда не применялось, однако в Юго-Восточной Азии, например, во Вьетнаме, оно даже в XX в. играло роль вспомогательного платежного металла, ибо во влажных тропических условиях оловянные слитки устойчивее медных и бронзовых.
Бронзовые монеты считаются известными с глубокой древности, например, борисфены. Борисфен (boristhen) — распространенное в научной литературе название бронзовых монет, которые, как принято считать, чеканились в 330–240 гг. до н. э. в городе Ольвии, располагавшемся якобы в устье Днепро-Бугского лимана в районе нынешнего г. Николаева.
Основанием для такого утверждения служит надпись ОЛВЮ на реверсе монеты. На аверсе же изображена бородатая голова, как считается «божества Борисфена» (т. е. р. Днепр). Развернутая надпись ОЛВIOПОЛЕIТОС, присутствующая на ряде борисфенов, означает «ольвиопольский».
Однако не мифическая «древнегреческая» Ольвия, а реальный г. Ольвиополь на р. Южный Буг, слившийся с г. Галта (ныне район Первомайска Голта) и переименованный в 1920 г. в Первомайск, существует и поныне! По-гречески «олвиос» означает «богатый», «счастливый». В г. Ольвиополь, существующем с XIV в., занимались литейным делом — отсюда и его название.

Дело в том, что р. Южный Буг до XVIII в. была судоходна от устья вплоть до порогов при впадении в нее Синюхи и Кадымы (ныне только до г. Вознесенска). Здесь на левом берегу Бута располагался Ольвиополь, на правом — Галта, польск. Galta (чит. «гаута»). Это слово означает просто «плавильная печь»: ср. голтина, «длинное тонкое бревно для плавильной печи», глет (красный моноксид свинца, образующийся при длительном калении), норв. glodd «каленый», англ. glowed, нем. Glut, «каление», швед. glodet «жар», итал. caldo, «горячий», а также оголтелый: «разнузданный, потерявший чувство меры, дословно: доведенный до каления» и т. д. Да и теперь в металлургии облой (несовершенства отливки) снимают с помощью галтовки.
В Ольвиополь по Бугу руду привозили с островов греческого архипелага, потому что именно здесь начинаются грабовые леса, а дрова из граба не уступают березовым по степени образования древесного угля. Литейное дело, естественно, было весьма доходным производством, откуда и вторичный смысл: олвио = литейщик = богатый. При этом «литье» в XV в. обозначало любой выплавленный металл.
Отсюда и старопольское olow, «свинец», и греческое ХаАоВа, «сталь». Так же и тюркское «чугун» (он же чоюн, чавун) в XV в. обозначало отнюдь не чугун, которого до XVIII в. никто выплавлять не умел, а плавленую медь. В «древней» же Ольвии, якобы располагавшейся в устье Южного Буга, плавильных печей не было и быть не могло, потому что там нет грабовых лесов, а граб, как и береза, не может доставляться путем лесосплава (тонет!).
Если же учесть вышесказанное относительно технологии чеканки, можно сказать, что бронзовые монеты технологически могли начать чеканиться только позднее серебряных, ибо для их чеканки бронзовый же штемпель не годится — он должен быть только железным. Это говорит о том, что такие бронзовые монеты вообще не могли быть изготовлены ранее конца XV в.

СЛОЖНОСТИ ДАТИРОВАНИЯ ДРЕВНОСТЕЙ
Предположим, например, что где-то найдены бронзовый нож и каменная плита с надписью о победе в таком-то году такого-то царя. Если где-нибудь еще будет найден похожий или подобный по технологии изготовления нож, то и он будет отнесен к данному времени. Это в лучшем случае. А чаще на основании официальных исторических доктрин определяют теоретически, какая область, первая или вторая, считается более «культурной», и вводят соответствующую поправку — за какое время (оцениваемое опять же чисто субъективно) технология изготовления таких ножей могла в древности распространиться из более культурного в менее культурный район — даже если на самом деле процесс распространения шел в обратном направлении или в разных странах такие ножи научились делать независимо друг от друга.
Кроме того, от первого ножа, получившего временную «привязку», в глубь столетий выстраивают цепочку аналогичных изделий по мере их упрощения и в обратную сторону — по мере усложнения. И датируют их уже условно, с использованием официально принятых теорий о развитии древних технологий и скорости прогресса. Данная цепочка и будет служить «измерительной линейкой» для будущих находок, к ней примеряется любой нож, обнаруженный впоследствии. А если в одном культурном слое с очередным ножом обнаружится, например, бронзовое зеркало, то другая типологическая цепочка — зеркал — будет пристраиваться к первой, и точку ее временной привязки определит тот нож, вместе с которым находилось исходное зеркало. Как нетрудно заметить, методика может дать результаты очень сомнительные и заведомо отрицает возможность опровержения устоявшихся взглядов новыми находками — ведь и сами «цепочки», служащие мерилом возраста, построены на основе именно старых, традиционных взглядов. Скажем, любой бронзовый предмет будет признан изготовленным никак не раньше официально принятого «бронзового века» — III–II тыс. до. н. э. (6, с. 15)
Чем древнее культурный слой, тем маловероятнее встретить многотиражное изделие.
Каждый нож уникален! Исследование примесного состава металла, конечно, помогло бы историку, но правилом такие исследования не стали.