Елена Коровина - Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир

«Ворюга, которого мы как раз ищем! — подтвердил сержант. — Обычно он обольщает дамочек, выведывает у них, где драгоценности, и ухитряется взять их — то на хранение, то в починку. Словом, дамочки сами отдают ему золотишко».

«Ну и ловкач! — вскричала управляющая. — Так вот зачем он приходил утром! Обстановку разведывал? Небось и идиотский некролог сам состряпал!»

«Старуха не выходит из дома, а я хотел поговорить! — пробурчал Ловкач. — Думал, она ужаснется некрологу и все расскажет!»

«Что расскажет?» — не понял сержант.

«Где ее драгоценности: колье Марии-Антуанетты, подаренное миллионером бароном Ольстедером, ожерелье королевы Евгении — дар Вандербильта, браслеты принцессы Леониды — подарок короля Леопольда, „болеро“ из 249 бриллантов, которое для нее создал Картье, черный жемчуг японского императора, сапфиры Альфонса Испанского, чайный сервиз из чистого золота Николая Второго…»

«Там же, где и десятки вилл, замков, отелей, домов, гостиниц и даже целый остров! — хмуро перебила Белла. — Все они с бриллиантами, рубинами, сапфирами и жемчугами давно полетели в сточную канаву рулетки. Игра сожрала! И думаете, я жалею? Ничуть! Бешеные деньги — как пришли, так и ушли. Зато я жила как хотела!»

Она прожила в нищей меблирашке еще 6 лет и скончалась 10 апреля 1965 года. Ей шел 97-й год. На ее похоронах было всего три венка. Но какие! Первый — от соседей. Второй — от казино Монте-Карло с поразительной надписью: «Колесо вертится». Третий венок оказался загадочным. На нем стояло всего одно слово: «Поклон». А когда церемония заканчивалась, на аллее Восточного кладбища Ниццы появился черный «роллс-ройс». Из него вышел старый господин, сорвал с груди орден и бросил в могилу. Кто это был? Неизвестно. Но на дверце машины красовалась королевская корона.

Через месяц после ее кончины состоялась выставка «Белла Отеро в живописи». Оказалось, что все самые известные художники писали ее портреты. А архитектор Шарль Дельма признался, что на создание куполов знаменитого «Карлтон-отеля» в Каннах его вдохновила необычная форма груди Беллы Отеро.

А в доме на улице Англетер, где Белла Каролина Отеро прожила последние 20 лет, установили памятную доску с лаконичной надписью: «Резиденция Каролины Отеро». Так может, это действительно было жилище Королевы?..

Об этом величайшем авантюристе от искусства написаны книги, снят фильм, номинированный на «Оскара». Его называли великим, непревзойденным, блистательным. Вся его жизнь — цепь феерических и фантастических историй и приключений, каждое из которых достойно отдельного рассказа. Кто другой — попался бы мгновенно. Но барон де Хори всю жизнь подделывал полотна великих живописцев, выставлял их, не боясь, и жил припеваючи на своей богатейшей вилле на Ибице, которую, как известно, именуют островом миллионеров.

80-летний художник Марк Шагал недоуменно уставился на пять полотен, висевших на самом видном месте нью-йоркской галереи «Сьер». Над картинами красовалась торжественная надпись: «К 80-летию гения ХХ века: выставляется и продается впервые», под ними таблички с именем автора «Марк Шагал». Художник подслеповато прищурился, подошел вплотную, забормотав: «Когда же я написал это?.. Не помню. И эту картину не помню. И эту. — Мастер воздел руки к небу. — Откуда они взялись?! Я не писал ничего подобного!»

Элмир де Хори

Группа, вместе с которой Шагал вошел в небольшую, но известную аукционную галерею на 57-й улице Нью-Йорка, приостановила свое движение. Улыбчивый гид в недоумении замолчал на полуслове. Что за чушь несет этот чудной старичок, одетый в дешевенький старомодный костюм?! Уж он-то никак не может быть великим Шагалом, чье 80-летие мир будет праздновать через месяц — в июне 1967 года! Правда, гид никогда не видел великого мэтра «живьем» — художника давно окрестили затворником. Он хоть и работает по заказу разных стран мира, но живет уединенно где-то во Франции на вилле в небольшом селении Сен-Поль-де-Вансе близ Ниццы. Да и разве может величайший художник ХХ века пожаловать просто так, безо всякого объявления, на выставку собственных полотен?!

Однако из глубины галереи в зал уже спешил куратор этой аукционной выставки Луи Рейналь, антиквар, лично привезший картины из далекого Парижа. Улыбаясь самой парадной и счастливой улыбкой, антиквар подхватил в объятия старика, как самого дорогого гостя: «Какая честь, мэтр, у меня нет слов! Позвольте, сюда, пожалуйста!»

Тараторя и кланяясь, Рейналь, подхватил старичка под руку и потащил в административные помещения выставки. Главное, подальше от картин! И как только художника угораздило оказаться не в Ницце, а в далеком Нью-Йорке?! Тем более что не далее как третьего дня «Нью-Йорк таймс» объявила, что Шагал не собирается праздновать юбилей и посещать выставки своих работ. И вот пожаловал, как на грех.

Правда, все эти неудовольствия никак не отражались на приятном, породистом и холеном лице месье Луи Рейналя. Его улыбка завораживала, голос лился непрерывным потоком, а сам он быстро вел живописца в глубь галереи.

«Вот мы и пришли! — Рейналь усадил гостя на удобный кожаный диванчик. — Это моя скромная обитель. Позвольте представиться, я — Луи Рейналь, куратор данной выставки». И тут старик Шагал ожил: «Так это вы повесили подделки и даже не стесняетесь признаться?! Да видит Бог, это подсудное дело!»

От негодования кустистые брови Шагала взметнулись, словно призывая в свидетели Всевышнего. Разговор принимал крутой оборот. Ум куратора лихорадочно заработал. Полиция? Скандал? Тюрьма? Ни за что!! Надо погасить скандал. Улестить старого художника. Но как?! Ответ пришел внезапно: есть одна зацепка. Мимо нее не пройдет ни один настоящий художник. Тем более Шагал — уж он-то должен знать ту далекую историю. Ведь он именно в 1920-х годах приехал в Париж из Советской России — никому не известный, растерянный, молодой. Вот и надо воспользоваться воспоминаниями молодости.

Антиквар страдальчески скривился и произнес с самым покаянным видом: «Я приобрел эти полотна в Париже со всеми сертификатами подлинности! И я не мог не поверить продавцам, ведь они предложили мне приобрести не только эти картины, но и один давно утерянный рисунок Матисса. — Антиквар понизил голос. — „Белую даму“, мэтр…»

Шагал встрепенулся: «Не может быть! Это же легендарная вещь. Но не выдумка — быль! Я знаю о ней из уст самого Матисса. Однажды ему не хватило денег заплатить за еду в ресторанчике на Пляс-Пигаль. Тогда он и набросал карандашный портрет хозяйки. Та была в белом переднике, отсюда и название».