Сергей Лойко - Шок и трепет. Война в Ираке

Прямо там же, в Саддам-Сити, спонтанно открывается рынок, где люди обмениваются и продают краденое. Бывший солдат Хейсан Фейсал бежал из части и прихватил с собой грузовик, который очень поспешно и неряшливо перекрасил за ночь в белый цвет. Хейсан подогнал машину к Министерству высшего образования и укладывает в кузов здоровенный потолочный вентилятор с вырванными вживую проводами.

«Вот взял машину в казарме. А чего? Оставлять ее, чтобы разбомбили? Зато теперь я водитель!» — с гордостью говорит вчерашний солдат, который, как и сотни тысяч других, клялся с пеной у рта «отдать душу и кровь за Саддама».

Какой-то другой водитель подогнал двухъярусный красный английский пассажирский автобус к Национальному театру и набивает его кадками с ужасающе безвкусными искусственными цветами.

В центре города избили и ограбили нескольких журналистов.

На центральной улице Арасат, что-то вроде нашего Арбата, местные жители останавливают автобус с награбленным добром. Разбивают ветровое стекло, вытаскивают водителя и собираются линчевать, и высокий и худой программист Ахмад Исса начинает убеждать их не делать этого, а отвести вора в мечеть на суд муллы, раз никакой другой власти не осталось.

«Америка обещала нам свободу! Америка обещала нам демократию!» — кричит он на хорошем английском в окно проезжающей мимо журналистской машины. — Разве это свобода? Разве это демократия? Это джунгли! Это гражданская война! Это позор на весь мир!»

В городе все больше и больше пожаров. Ситуация выходит из-под контроля. В больницу «Эль-Кинди» приходят вечером вооруженные люди, берут почти все запасы лекарств и наркотиков и увозят все это на больничных машинах «скорой помощи». Доктора и медперсонал в панике разбегаются по домам. В больнице остаются десятки раненых, нуждающихся в срочных операциях и постоянном уходе. Родственники раненых и местные жители организовали «дорогу жизни» — пациентов на такси и частных машинах развозят по другим больницам, в которые начинают поступать десятки раненых, пострадавших во время столкновений и перестрелок между грабителями и защитниками своей собственности или другими грабителями.

В покинутую врачами больницу случайные сердобольные люди привозят три трупа неизвестных, погибших от пуль неизвестно кого, — просто валялись на улице. Никого нет — так взяли и закопали прямо у порога больницы. На следующий день несколько докторов, сестер и санитаров возвратились, откопали умерших и положили их в морозильник.

Часто грабежи происходят прямо на глазах американцев. Но они не дают никакой реакции. «У нас нет задачи вмешиваться и прекращать беспорядки, — говорит капрал 3-го батальона 4-й дивизии морской пехоты Джошуа Смит. — Этих людей можно понять. Они так долго жили при Саддаме без многих необходимых вещей!»

Американцы пытаются, однако, переключить внимание искателей наживы в плоскость политического протеста. Для этого они взрывают и сносят статуи Саддама.

На улице Таката Эль-Дора на юге Багдада от шестиметрового Саддама остались одни штаны с пистолетом на боку. Дали отдыхает…

Багдадцы проявляют к этому слабый интерес и устремляются в Джадрию, где метрах в ста от эстакады, за еще одним снесенным памятником Саддаму, начинается бывшая запретная территория, на которой располагаются виллы членов президентской семьи, вице-премьера Тарика Азиза и других руководителей и высоких родственников.

«Я не понимаю, что им больше по душе, — говорит лейтенант 1-го танкового батальона 1-й дивизии МП Майкл Лоренцо, руководящий сносом памятника Саддаму в Джадрии. — То, что мы избавили их от Саддама, или то, что они могут безнаказанно грабить? По-моему, они по-настоящему счастливы только от того, что могут положить в свой старый пикап три новых телевизора».

Мужчина средних лет бегом выносит из дома дочери президента Хеллы позолоченное биде. Увидев журналистов, говорит зачем-то: «welcome!», спотыкается, роняет биде, которое разбивается на несколько частей, весело смеется и несется назад в дом.

Где сейчас обитатели этих вилл и их семьи? Никто не знает. Как никто не знает, где сам президент. По одним слухам, президент и его семья были убиты многотонной бомбой несколько дней назад в секретном бункере. По другим слухам, они сбежали в Йемен.

В одной из вилл, принадлежащих семье, в голубой воде бассейна плавают большие разорванные фотографии толстых серьезных детей. Все, что осталось от одного из самых мощных семейных кланов в арабском мире?

Зейна Махди, в очках и сером длинном платье и такого же цвета платке, осторожно заглядывает во двор дома дочери президента, потом медленно поднимается по мраморным ступеням в ванную комнату, где замирает в немом восторге у гигантского, похожего на бассейн джакузи. Кто-то кричит ей в спину: «Здесь больше нечего брать! Там, в саду, еще есть какие-то инструменты».

«Мне ничего не надо. Я просто пришла посмотреть, — тихо, словно самой себе, говорит Зейна. — Мне всегда хотелось посмотреть, как ОНИ живут. Теперь я вижу».

В центральном и самом фешенебельном районе города толпа грабит президентский дворец «Эль-Салам». Большая часть дворца была превращена в пыль и пепел прямыми попаданиями «крылатых» ракет в первые дни войны. Но кое-где еще сохранились утварь и мебель. К дворцу два брата подогнали пожарную машину и грузят на нее стулья, похожие на гарнитур тещи Воробьянинова.

Чумазый, запыленный, уставший от трудов праведных таксист Хасан Камиль сидит развалясь в одном из президентских кресел.

«Наша семья очень бедная, — говорит Хасан. — И все соседи очень бедные. Это из-за Саддама вся страна вынуждена была жить в нищете. Так легче было управлять народом, бросая ему подачки в виде продовольственных пайков раз в месяц. Я беру эту мебель, просто чтобы знать, что я отомстил за свою семью. Я сижу в кресле, в котором сидел президент, и чувствую, что я выше Саддама. Я бы очень хотел, чтобы он увидел, как я сижу в его кресле».

На самом деле Саддам вряд ли когда-либо сидел в этом кресле. Саддам вряд ли вообще за последние 12 лет появлялся хотя бы в одном из своих многочисленных дворцов, которые с 1991 года являются мишенью для ракет США. Никто не знает, где он жил. Никто не знает, где он сейчас. И скорее всего, никогда не узнает. Так что дворцы бомбили зря. Глядишь, народу бы досталось больше стульев…

А что касается следов пребывания Саддама во дворце «Эль-Салам», то единственное, что имеет отношение к нему, — это кровавый отпечаток саддамовской руки на медной панели входной двери.

Из подслушанного разговора коллег-журналистов:

— Ты представляешь, какие «бабки» можно получить, если сдать эту панель с рукой на Сотби? Не меньше миллиона баксов!