Николай Долгополов - По ту сторону спорта

Вместе со спортсменами США мы жили за высокой изгородью тренировочного центра. Вход — по пропускам. Выход за территорию — свободный, но в Штатах пешком, как вы поняли, особенно не погуляешь. Будущих олимпийцев информацией не перегружали: радиоприёмники в комнатах были отключены, единственный телевизор испорчен, и чинить его не собирались. Стопка газет, закладываемых в автомат у столовой, раскупалась моментально. А кое-кто поглядывал на нас уже с откровенной неприязнью.

Местная газетёнка, выхваченная из-под руки какого-то тренера-американца, прояснила многое. И косые взгляды, и перешёптывания не были плодом разыгравшейся фантазии. На первой полосе рядом с привычно-одиозными антисоветскими высказываниями президента Картера была помещена статья о том, будто одна из пассажирок аэрофлотовского рейса покидает Соединённые Штаты не по «доброй воле», её якобы «насильно» увозят в Москву, «не считаясь с принципами гуманности».

Эти домыслы заслуживали бы лишь презрительной усмешки. Подумалось, что материал написан шаблонно. Набор заштампованных фраз набил оскомину. Представление разыграли по законам дешёвенького вестерна. Ил-62М со 112 пассажирами на борту готовился к взлёту, когда его окружила воющая стая полицейских машин. Какой-то шоферюга подогнал бензозаправщик прямо под колёса. Потеряв остатки стыда, забыв о приличии, прямо в самолёте женщину склоняли к невозвращению на Родину, совали заранее приготовленный американский паспорт.

Но она держалась твёрдо, как и все советские люди, находившиеся в лайнере. А было среди них 24 женщины и 13 детей. Издевательство продолжалось третьи сутки…

Нас же ждал матч женских волейбольных сборных СССР — США в Денвере. Этому городу в Америке дали кличку «олимпийского неудачника». Ещё до войны Денвер сражался с Лейк-Плэсидом за право принять Белую Олимпиаду 1932 года. Проиграл и сравнительно недавно сделал новую попытку пробиться в олимпийцы. Победив канадский Ванкувер, Гранаду (Испания), швейцарский Сьон и знаменитое Лахти, Денвер заполучил зимние Олимпийские игры 1976 года. То, что произошло накануне Игр-76, иначе, чем конфузом, не назовёшь. На Денвер и его жителей снизошло позднее прозрение. Поняв, что олимпийская ноша не по силам, город чуть не в последний момент отказал Олимпиаде.

Вежливо распрощались с хозяевами олимпийского тренировочного центра, уселись в микроавтобусы и… очутились в другом мире. Водитель включил радио, и, на какую бы кнопку приёмника он ни нажимал, отовсюду лилось нещадное враньё. Несколько часов отмеривал автобус длинные мили по широченной автостраде Колорадо-Спрингс — Денвер. И всё это время я выслушивал удивительную мешанину из откровенной лжи и фантастических небылиц о нашей стране. Изредка мутный поток читаемых по бумажке слов прерывался — передавали сообщения из нью-йоркского аэропорта Кеннеди. Радиожурналист окончательно заврался: команда самолёта из одиннадцати человек, присланных специально за единственной пассажиркой, вот уже 70 часов держит её в плену.

— Богатая у вас страна, — рыкнул на меня шофёр. — Гонять такую махину за океан ради бабы.

— Да это регулярный рейс, — возмутился я. — На борту 112 пассажиров.

— Откуда вы знаете? — в голосе неподдельное удивление.

— Ваши газеты и писали.

— Да? Значит, так и есть, — неуверенно согласился собеседник. — Наверно, не всё здесь, как они говорят, — кивок на радио. — Но много из рассказов о русских — правда. Всего не напридумываешь.

— Как могут у вас передавать такую околесицу?

— А у нас свобода слова, — заученно-бессмысленно отпарировал водитель.

Свобода чего? Свобода безнаказанно врать? Свобода с выгодой для себя проповедовать ложь? Или санкционированная свобода затыкать рот несогласным с этой «свободой»? Каким эпитетом охарактеризовать натренированных писак, пытающихся сорвать куш покрупнее с грязной пены антисоветизма? Обывателю без устали морочат голову нелепицами о «коварных русских». Американцам практически не дано узнать правду о СССР.

Первый раз я побывал в США в 1976 году. В то время в газетах и журналах ещё проскальзывали заметки и информации, в которых хотя бы между строк можно было почерпнуть относительно объективные, не сдобренные ядовито-злобной ложью сведения о Советском Союзе. Теперь исчезли и они.

А ведь при всём уважении к энергии, практичности и деловитости американцев их никак не назовёшь любознательными. Сознательно вдолблённое с детства «Америка — лучшее и самое богатое государство мира» едва ли не начисто убивает интерес к другим странам. Даже солидные учёные, с которыми общался, гордо щеголяли познаниями типа: «В России два больших города — Москва и Петербург. И у нас в США есть города с этими именами». Мой нехитрый рассказ о том, что в состав СССР, помимо России, входят ещё 14 союзных республик, был для слушателей целым откровением. Конечно же, в последние годы знаний о Советском Союзе не прибавилось. «Независимые» средства массовой информации косяком выплёскивали на газетные полосы и телеэкраны потоки клеветы.

В Денвере я столкнулся с представителями свободной прессы лицом к лицу, лоб в лоб. Мы не назначали свидания и не просили о встрече. Ещё в олимпийском центре нас предупредили: будете жить в «Рамаде Инн». Легко догадаться — предупредили и других. На площадке перед длинным двухэтажным отелем столпотворение. Нашему минибусу негде припарковаться. По-хозяйски обосновались здесь здоровенные фургоны телевизионщиков. В беспорядке брошены десятки автомобилей с надписью «Пресса» на ветровых стёклах. Фотокоры, по интернациональной привычке предпочитающие снимать с высоты, залезли на фургоны и второй этаж «Рамады». Вокруг нас толкотня, водоворот. Давка, склоки локального значения. Оттирают друг друга, работают локтями и тыкают чуть не под нос микрофоны.

— Как отнеслись бы ваши волейболистки к предложению остаться в США навсегда? — наглый вопрос рвался из репортёрской сутолоки.

Кого только не было в растревоженном муравейнике. Мелькали аккуратные проборы благообразных — на вид — комментаторов. Поддавали жару выкрикивающие какую-то гнусь на одной им понятной мешанине из русских и английских слов старики белоэмигранты. Без церемоний отталкивали их сопливые джинсовые мальчишки-телевизионщики. А они лезли и лезли — очень хотели подзаработать. Рыжий детинище — звукооператор в наушниках — почему-то вызвал у меня приступ бешеной ненависти. Хотя знаю почему. «Эй, — орал он. — Отвечайте громче в трубку. Это — микрофон. Ясно?»

Понимая, что опускаюсь на один уровень с хамом, всё равно не стерпел. В первый раз в жизни за границей не выдержал: «Уберите рыжего! Откуда он у вас такой наглый — из цирка?» Журналисты рассмеялись примитивнейшей шутке. Рыжий опешил. Во мне клокотало: «Кому говорю, убери микрофон под названием труба, — микрофон плясал в дрожащей руке у моих губ. — Кто нанял глухого звукооператора? Пока клоун не уберёт игрушку, не ответим ни на один вопрос. Конец пресс-конференции, — объявил я. — Ребята, зря вы сюда тащились. Этот рыжий вас никого не уважает», — вырвался сам по себе неизвестно откуда взявшийся русицизм. Странно: это и сделало погоду — рыжего вытолкнули.