Николай Зенькович - Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга

— Меня обижает сравнение с Боровым. Констан­тин Натанович Боровой никогда бизнесменом не был. Он никогда не зарабатывал денег и не умеет их зараба­тывать. Единственное, что он умеет, — это тратить чужие деньги... Повторю еще раз: Боровой— никакой не бизнесмен, он просто ловкий человек, который ку­пил себе популярность, заплатив за нее не менее 600 миллионов чужих рублей.

В 1992 году председатель Верховного Совета Ру­слан Хасбулатов прилюдно обозвал Петькой предсе­дателя подкомитета по приватизации Петра Филип­пова, слывшего радикальным демократом и рьяным гайдаровцем.

Спустя год спикер при всем честном народе без всякого повода вдруг вспомнил Петьку:

— А почему никто не критикует подкомитет по приватизации? Давно уже следует ликвидировать этот подкомитет во главе с Филипповым. Ко мне уже... сотни... приходили, говорят о вредоносной деятельнос­ти подкомитета. Почему вообще я должен об этом первым говорить? Где инициатива?

Сентябрь 1992 года. Телевизионный обозреватель Ирина Петровская беседует с бывшим председателем Гостелерадио СССР Леонидом Кравченко.

— Леонид Петрович, — говорит она, — что же вы наделали? Навсегда связали в сознании телезрителей «Лебединое озеро» с попыткой государственного пере­ворота...

— Вы считаете, что я «Лебединое озеро» запустил специально? — спрашивает Кравченко, — Если бы кто- нибудь из внимательных журналистов посмотрел про­грамму за 19 августа (а составлялась она за две не­дели), он бы увидел, что там объявлен балет «Ле­бединое озеро» — утром и вечером. Я не стал ломать программу!

Процедура заслушивания экспертов в Конституци­онном суде России, рассматривавшем «дело КПСС», приняла анекдотическую форму. В середине сентября 1992 года коммунистическая сторона вывела на трибу­ну диссидента с многолетним стажем, в свое время пережившего и репрессии и изгнание.

Петр Абовин-Егидес приехал на судебное заседание в Москву из Парижа, где он постоянно проживал. Судьи изумленно уставились на уважаемого эксперта, который, с их точки зрения, понес околесицу. Не стес­няясь в выражениях, парижский гость припомнил пре­дателям интересов рабочего класса все: от намерен­ного насаждения нищеты и безработицы до морально­го разложения российского народа, выразившегося в открытии «некоторых заведений, где человек за оп­ределенную сумму денег может купить себе девицу, точнее, ее гениталии...»

Здорово досталось и давним коллегам эксперта по правозащитному движению, выступавшим ранее в качестве свидетелей президентской стороны: Влади­миру Буковскому, Сергею Ковалеву и прочим. Но наиболее подробно он остановился на роли россий­ского руководства за «насильственное уничтожение СССР».

— Запад выиграл третью мировую войну, — ска­зал Абовин-Егидес, — без единого выстрела, благо­даря содействию десяти человек — восьми гекачепистов, Горбачева и Ельцина... И как раз это преступле­ние российского президента должно было бы стать предметом рассмотрения в Конституционном суде, а может быть, и в суде Верховном...

Судьи, слушая эксперта, пережили глубокое потря­сение. Председатель суда Валерий Зорькин объявил перерыв, чтобы обсудить ситуацию в закрытом заседа­нии. Вердикт был суров: эксперта объявили недейст­вительным.

В июне 1992 года российский министр печати и ви­це-премьер правительства Михаил Полторанин зая­вил:

— Я считаю неприемлемым, когда молодой чело­век, у которого молоко на губах не обсохло, только что с университетской скамьи, позволяет себе коммен­тировать с телеэкрана действия и высказывания прези­дента, министров и других высокопоставленных лиц.

По его мнению, информацию о работе правитель­ства в сводках новостей следует подавать без ком­ментариев.

Руководитель российского телевидения Олег Попцов воскликнул:

— Ха! 43-летний Юрий Ростов всего на шесть лет моложе Полторанина и имеет ничуть не меньше прав на собственную оценку политических событий, чем сам министр...

В августе 1992 года на одной из пресс-конференций председатель Госкомимущества Анатолий Чубайс ска­зал:

— Рыночная цена ваучера составит где-то 200—300 тысяч рублей.

Спустя несколько дней пресс-служба Госкомиму­щества передала в СМИ опровержение: мол, ничего подобного Анатолий Борисович не говорил.

Известный экономист Лариса Пияшева уже тогда сказала про Чубайса:

— Это еще тот Мюнхгаузен.

21 октября 1992 года Руслану Хасбулатову стало плохо прямо на заседании парламента, и его замести­тель Юрий Яров помог Руслану Имрановичу покинуть место в президиуме. Спикера госпитализировали.

— Серега, признайся, что у нас все высшие долж­ностные лица — алкоголики! — требовал от Сергея Юшенкова один из лидеров оппозиции.

— Нет, не все, — отвечал главный радикал. — Кое- кто наркоманы.

И рассказывал, что не раз, будучи в апартаментах спикера, чувствовал ароматы наркотиков.

Наверное, знает, что это такое, если может их различить.

Юрий Корнилов в течение многих лет был членом коллегии ТАСС, до 1990 года руководил отделом по­литического анализа и планирования, затем уехал на полтора года в Югославию.

— Возвратившись из загранкомандировки в «но­вый ТАСС», — рассказывает он, — я не без удивления увидел в кабинете генерального директора фотосни­мок академика Сахарова. Что же удивило? Да то, что не кто иной, как Игнатенко, в бытность на посту заместителя заведующего отделом международной ин­формации ЦК КПСС сам, и неоднократно, давал нам, в ТАСС, указания о том, как следует «активизировать антисахаровскую кампанию». Да еще грозил всячес­кими карами за невыполнение этих указаний.

По словам Корнилова, в ТАСС Игнатенко был взят Леонидом Замятиным в самый пик «застоя» на «липовую» должность заместителя генерального, ди­ректора по проблемам спорта с прицелом на выполне­ние «задания особой важности»: организацию литера­турных мемуаров тогдашнего генсека Брежнева.

— Игнатенко за дело взялся с энтузиазмом и за­дание перевыполнил, — вспоминает Корнилов с яз­вительной улыбкой, — сочинив сценарий уникального по лизоблюдству фильма «Повесть о коммунисте», за что и был удостоен Ленинской премии. Каково же было изумление и даже шок московских журна­листов, когда некоторое время спустя этот «певец за­стоя» был вдруг вознесен на сверхпрестижный пост личного представителя Горбачева по вопросам прес­сы... «Давно ли вы знаете Горбачева?»—спросил Иг­натенко один из журналистов. «Мне кажется, я знаю его всю жизнь», — последовал ответ. Мистика, да и только. Выходит, сочиняя «Повесть о коммунисте», Игнатенко имел в виду совсем не того коммуниста, которого прославлял?