Валентин Фалин - Конфликты в Кремле. Сумерки богов по-русски

А К. Маркс, совсем молодой (1843 г.): «Управле­ние религии, как иллюзорногосчастья народа, есть требование его действительногосчастья. Требо­вание отказа от иллюзий о своем положении есть требование отказа от такого положения, которое нуждается в иллюзиях» (Соч., т. I, с. 415).

Мне представляется, здесь выражена суть на­ших внутренних и внешних проблем. Примени­тельно к Ф. Энгельсу с одной, понятно, поправ­кой: на каком-то этапе наше общество порвало с системным подходом при анализе процессов и вернулось к собирательству до кучи, к пресло­вутому валу и бездонному равнодушию с их не­избежными следствиями — утратой позитивной цели, смешением действительно важного и третье­степенного, притуплением чувства не только воз­можной выгоды, но и реальной опасности.

В сущности, СССР на каком-то этапе стал терять во внешней политике родовые признаки общест­ва принципиально нового типа с качественно от­личными от прошлых эпох идеалами. Исподволь, де-факто мы не просто втянулись в подражание во­енным технологиям, создававшимся на капиталис­тическом Западе, но в немалой степени инфици­ровались его психологией, чуждой нравственности верой в силу как конечный аргумент в споре, недо­оценкой роли народных масс — наших естествен­ных союзников. В итоге Советский Союз шаг за шагом подрастерял огромный моральный капитал, который он приобрел благодаря решающему вкла­ду в разгром нацизма, и вынужден был перейти на главных направлениях развития к позиционной обороне.

Кризис нашей политики в конце 70-х — нача­ле 80-х гг. в какой-то мере закономерен. Это бы­ла сугубо утилитарная и во многом догматическая политика, завязанная на девять десятых, если не больше, на сотрудничество с США и тем поста­вившая себя в зависимость от Вашингтона. Это была, далее, политика, дошедшая в волюнтаризме до крайней черты, ибо игнорировала воздействие конфронтации, особенно обременительной для советского общества как экономически менее развитого и географически более уязвимого, на жизненные условия народа, на наше социальное развитие. Это была, наконец, в чем-то авантюри­стическая политика, поскольку она руководство­валась не реалиями, а абстрактными видениями, обрекавшими капитализм на неотвратимый упа­док и социализм на неизбежное торжество.

Опыт двух с половиной лет перестройки есть оче­видное свидетельство того, насколько мы сами без всякой видимой нужды урезали в прошедшие годы себе крылья, в какие испытания позволили себя втянуть, какие дополнительные угрозы на себя на­влечь. Ни от чего не отступившись, ничем не по­жертвовав из наших интересов или интересов на­ших друзей, КПСС совершила новую революцию в представлениях людей о войне и мире, когда ре­шительно потребовала качественного обновления мышления, вернула величие ленинскому декрету о мире, предавшему анафеме войны между госу­дарствами. Встав на твердую почву фактов, толь­ко фактов и всех фактов, партия строго спросила прежде всего сама себя, что в наших представлени­ях истинно и что ложно, что по сути согласуется с социализмом и что лишь при насилии над здравым смыслом может быть соединено с ним.

При всей важности конкретных инициатив и до­говоренностей, достигнутых за последние пару лет, наиглавнейшее наше завоевание в том, что новое мышление, предложенное КПСС и выразившее назревшие потребности цивилизации, подняло всю мировую политику на более высокую ступень, перевело ее в соответствующее времени качество, открыло перед народами позитивную перспекти­ву. Люди не могут жить вчерашним или только се­годняшним днем. Лишенные будущего, они дегра­дируют духовно, и с ними тяготеет к упадку лю­бой строй.

Если всего несколько десятилетий назад вопрос ставился так — предотвращение войны возможно, нет фатальной неизбежности войны, то теперь за­дача формулируется иначе — недопущение войны есть непременное условие сохранения жизни на земле, условие существования любого государства безотносительно к его режиму или строю. Если еще вчера мирное сосуществование кое-кем рас­сматривалось как предпочтительная форма клас­совой борьбы на международной арене, то сейчас мирное сосуществование есть предпосылка само­сохранения со всеми присущими каждому особен­ностями.

КПСС не сводит дело к недопущению только ядерной войны. Нет, преступно и недопустимо ис­пользование любого оружия в качестве инструмен­та национальной политики государств или угрозы его использования. Обеспечение безопасности ста­новится преимущественно политической задачей и, следовательно, не оставляет места ни для какого насилия и политики силы во всех ее разновиднос­тях. Политика силы должна, по нашему глубокому убеждению, безвозвратно кануть в прошлое. С нею должно исчезнуть разделение международного со­общества по ранжиру, тем более — на нации отвер­женные и привилегированные, ведомые и ведущие. Формальное равенство должно быть заменено под­линным равноправием. Только тогда не будет по­чвы для конфликтов и добрососедство перестанет быть лишь мечтой.

Первым и радикальным шагом к цивилизации без войн и насилия является глубокое и универсальное разоружение. Советский Союз предложил ликвиди­ровать ядерное оружие самое позднее к 2000 году с тем, чтобы в XXI век человечество вошло освобож­денное от гнетущей опасности, которую это оружие создает, где бы оно и сколько бы его ни находи­лось. Параллельно мы выступаем вместе с рядом социалистических стран за такие структурные пе­рестройки обычных вооруженных сил и их сокра­щения, которые сделают материально невозможны­ми агрессивные войны, а значит, и войны вообще. Свертывание военной деятельности государств от­крыло бы, наверное, единственный источник средств, необходимых для спасения планеты от экологичес­кой катастрофы и для вызволения из нечеловечес­ких условий некоторых народов так называемого «третьего мира».

Партия вправе испытывать известное удовлет­ворение тем широчайшим всемирным резонансом, который получила ее программа строительства не­насильственного, гуманного мира. Поддержка и одобрение идей, способных открыть более свет­лую главу человеческой истории, — это показатель того, какой мощный потенциал доброй воли на­коплен в мировом сообществе.

Но верно также и другое. Старое не уступит без боя дорогу новому. Политика разума не переубедит политику силы ни добрым примером, ни апелляци­ей к совести. Надо создать обстановку, при которой издержки политики силы были бы для ее привер­женцев менее приемлемыми, чем уступки здра­вомыслию. Нужно выкурить сторонников силы из их прибежищ, сорвать с них одежды, показать, что милитаризм тянет жизненные соки общества, что­бы воспроизводить себя и себе подобных. Милита­ризм пуще всего боится гласности и яркого света. Его питательная почва — недоверие, напряженность, трения, не знания, а мифы.