Валентин Фалин - Конфликты в Кремле. Сумерки богов по-русски

На XXVII съезде, перед съездом и после него партия открыто перед всем миром раскрыла цели и методы своей внешней политики. Каждый чело­век может проверить искренность наших наме­рений нашими же делами. Не все, естественно, зависит от советской стороны. Многое физиче­ски невозможно и впредь сделать без взаимности США и их союзников. Но отныне всем известно или должно быть известно: объем и уровень разо­ружения зависят всецело от Запада, глубина и ха­рактер контроля над вооружениями лимитируют­ся только подходом США и их попутчиков, сроки осуществления самых радикальных программ, на­целенных на обуздание военной опасности, тоже зависят от империалистических держав. СССР и его друзья готовы прийти практически к полной ликвидации военных машин государств при самом строгом контроле за этим процессом и приступить к демилитаризации международных отношений не­медленно.

Вот советская концепция развития Мира до конца века. Не будет преувеличением сказать, что вокруг этой концепции и сосредоточится борьба политическая, пропагандистская, нравственная на обозримую перспективу. Ибо речь идет о выжива­нии человечества, о гарантиях того, что оно жиз­неспособным вступит в близкое уже третье тыся­челетие.

В. Фалин

Докладная записка В.М. Фалина в ЦК КПСС.

6 марта 1989 года

В центральных газетах ПНР опубликовано со­общение о намерении перенести в Варшаву сим­волический прах (урну с землей) с места захоро­нения польских офицеров в Катыни. Объявлено, что с этой целью в конце марта с. г. планирует­ся выезд делегации Совета по охране памятников борьбы и мученичества во главе с его председате­лем генералом Р. Пашковским.

В апреле, который по традиции считается в Польше «Месяцем национальной памяти», предпо­лагается захоронение этого символического праха на центральном варшавском кладбище. При этом надпись — «Польским воинам, жертвам гитлеров­ского фашизма, покоящимся в катынской земле» — на памятнике, который был в 1983 г. установлен на кладбище, будет соответственно изменена.

В связи с приближением 50-летия начала войны в Европе некоторые сложные вопросы ее истории оказались в центре внимания польской обществен­ности. Дополнительную остроту приобрела пробле­ма Катыни. Преобладающая часть поляков уверена, что гибель польских офицеров есть дело рук Стали­на и Берии, а само преступление совершено весной 1940 г. Согласно нашей официальной версии собы­тий, обнародованной в 1944 г., эти офицеры были расстреляны гитлеровцами в 1941 г.

Катынское дело будоражит польскую обществен­ность. На нем активно играет оппозиция в целях подрыва доверия к курсу Ярузельского на тесные связи с СССР.

Имелось в виду, что Комиссия ученых СССР и ПНР по вопросам отношений между двумя страна­ми, созданная в результате договоренности на выс­шем уровне для развязки такого рода болезненных узлов, выработает согласованную позицию по Ка­тыни. Около полутора лет, однако, Комиссия не в состоянии приступить даже к обсуждению этой темы, поскольку советская часть Комиссии не име­ет ни полномочий ставить под сомнение нашу офи­циальную версию, ни новых материалов, подкреп­ляющих ее состоятельность. Между тем польская часть Комиссии представила свидетельства необос­нованности аргументации, использованной Чрез­вычайной комиссией Н. Бурденко в опубликован­ном в 1944 г. докладе.

Год назад советской части Комиссии был пере­дан «Секретный доклад об участии польского Крас­ного Креста в работах по эксгумации захоронений в Катыни под Смоленском, произведенной в пери­од апреля—июня 1943 г.», который подводит к вы­воду о виновности НКВД в уничтожении польских офицеров. Сейчас, не дождавшись нашей офици­альной реакции, польские товарищи опубликовали этот доклад в своей печати.

Руководство ПНР маневрирует, чтобы дать ка­кое-то удовлетворение собственной общественнос­ти и вместе с тем избежать упреков в нелояльности с советской стороны. Идея перенесения праха из Катыни сообразуется с таким подходом.

В случае обращения польских товарищей по во­просу о перенесении символического праха из Каты­ни в Варшаву полагали бы целесообразным пору­чить Смоленскому обкому КПСС обеспечить прием делегации из ПНР и оказать ей необходимое содей­ствие.

В целом проблема не снимается. В случае даль­нейшего осложнения внутриполитической ситуации в Польше из катынской проблемы может быть сде­лан предлог для сведения счетов. В этом контексте обращает на себя внимание тот факт, что польская пресса все настойчивее поднимает тему прояснения судьбы еще примерно 8000 польских офицеров, ин­тернированных в лагерях Козельска, Старобельска и Осташкова, следы которых, по данным поляков, теряются в районах Дергача (близ Харькова) и Бо­логое.

Просим согласия.

Зав. Международным отделом ЦК КПСС

В. Фалин

6 марта 1989 года

Докладная записка Э. Шеварднадзе, В. Фалина и В. Крючкова в ЦК КПСС.

22 марта 1989 года

По мере приближения критических дат 1939 года все большую остроту принимают в Польше дискус­сии вокруг так называемых «белых пятен» отноше­ний с СССР (и Россией). В последние недели центр внимания приковывается к Катыни. В серии пуб­ликаций, авторами которых выступают как деятели, известные своими оппозиционными взглядами, так и ученые и публицисты, близкие к польскому руко­водству, открыто утверждается, что в гибели поль­ских офицеров повинен Советский Союз, а сам рас­стрел имел место весной 1940 года.

В заявлении уполномоченного польского пра­вительства по печати Е. Урбана эта точка зрения де-факто легализована как официальная позиция властей. Правда, вина за катынское преступление возложена на «сталинское НКВД», а не на Совет­ское государство.

Тактика правительства объяснима — оно пыта­ется как-то ослабить давление, которое создалось из-за невыполненного обещания внести ясность в катынский вопрос. В определенной мере это на­жим также на нас, поскольку данная тема уже два года как не двигается с места в Комиссии советс­ких и польских ученых, созданной для нахожде­ния развязок по «белым пятнам».

Советская часть Комиссии не располагает ника­кими дополнительными материалами в доказатель­ство «версии Бурденко», выдвинутой в 1944 году. Вместе с тем нашим представителям не дано пол­номочий рассматривать по существу веские аргу­менты польской стороны.

Помимо заявления Е. Урбана, в Варшаве взве­шиваются некоторые другие шаги, призванные дать какое-то удовлетворение собственной обществен­ности. В частности, есть намерения перенести символический прах (урна с землей) из Катыни на центральное кладбище в Варшаве и изменить од­новременно соответствующим образом надпись на установленном там памятнике.