Василий Ирзабеков - Святая сила слова. Не предать родной язык

Как-то привозили к нам, если помните, для поклонения святые мощи великомученика и Победоносца Георгия. Так вот, сопровождавшие их греческие монахи из Афона в числе условий, которые были выдвинуты их стороной, указали также обязательное наличие специальной комнаты для… курения. Когда же кто-то из наших священнослужителей попытался высказать дорогим гостям своё недоумение, то они, не растерявшись, парировали в ответ по поводу шокирующего их традиционного пристрастия некоторых наших батюшек (чего греха таить?) к спиртному. Да-да, у них это почитается большим грехом. Так-то. Воистину, в чужой монастырь, да ещё и со своим уставом…

Поверьте, автор этих строк более всего хотел бы воздержаться от осуждения. В том числе и по той причине, что в юности своей, как и многие, увы, не прошёл мимо этого пристрастия. Так вот, если вам интересно, то главным мотивом, побудившим его бросить курение, было внутреннее, если можно так выразиться, возмущение – да-да, именно возмущение – этой унизительной зависимостью сильного и здорового тогда мужчины от щепоти табака, обёрнутой в клочок тонкой бумаги. Что это было – гордыня? Если так, то простите великодушно. Ведь случилось это со мной за два десятилетия до принятия Таинства Святого Крещения. Так что, о таких понятиях, как гордыня, и понятия не имел. А просто взял и бросил. И слава Богу!

Вернёмся же в аудиторию, откуда всё и началось. Тогда некоторые мои слушатели подивились сравнению зажжённой сигареты со свечой, которую курильщики, как считают некоторые, всякий раз возжигают нечистому. А почему свеча, недоумевали они, разве не кадило? Признаться, я и не ожидал такого внезапного поворота темы. А потому предложил сообща порассуждать на эту тему. И в самом деле: свеча или кадило? Не хочу, терпеливый мой читатель, пересказывать все перипетии того интересного разговора, а только скажу о том, что к его финалу все мы, похоже, утвердились в мысли о том, что всё-таки свеча, слишком уж много схожего. Итак, начнём с самого начала. Вспомним, как мы, придя в Божий храм и купив свечу, не возжигаем её тотчас же, а в начале покрутим немного в пальцах, чтобы потом, когда уйдём из церкви, ещё некоторое время, пусть недолгое, можно было обонять этот дивный, ни с чем не сравнимый аромат. И обязательно понюхаем. Редко кто откажет себе в удовольствии вдохнуть чистого духа далеко отстоящего отсюда пчелиного роя с его душистым воском. А уже потом, подойдя к иконе или канону, благоговейно возжигаем её.

Давняя истина, что сатана – это обезьяна Бога, потому как всё пыжится подражать Создателю, а в результате извечное убогое кривлянье, сходное с мартышечьими ужимками. Вот и курильщик, вытянув сигарету из пачки, не закурит её сразу, а вначале обязательно покатает в пожелтевших пальцах, помнёт её, понюхает, а уж потом щёлкнет зажигалкой. Да и сами сигареты, плотно уложенные в коробок, – разве не очевидна их тщета быть похожими на ровные пачечки благовонных свечек, что лежат, дожидаясь каждая своей благословенной минутки, на прилавке свечного ящика?

Признайтесь, поставив свечу празднику или любимому святому, вы тотчас же поворачиваетесь и отходите от этого места? Уверен, что нет. Это ведь так красиво, так завораживающе – горящая свеча. Пусть несколько мгновений, но так и тянет полюбоваться этим крохотным дивом. А если в храме сейчас немноголюдно, нет «дежурной бабушки» у подсвечника, то так и простоять всю службу, у возжжённой тобою свечки, что пусть немного, но помогает, наверное, тебе сегодня помолиться.

Вот и курильщик, закурив очередную сигарету, будет время от времени завороженно поглядывать на мерцающий огонёк на её кончике.

Когда же уйдём их храма, унесём с собою не только не поддающиеся никакому описанию душевные переживания, но и тот волшебный запах, которым так щедро одаривала нас благословенная свечка. Унесём на руках, на волосах, на одежде. И уже придя домой, долго ещё будем благоухать, нежно оттесняя требовательные запахи этого мира лёгким, чистым дыханием мира иного.

И где нет ни надсадного кашля, ни пожелтевших зубов, ни затемнения лёгких. И где лишь аромат, а не смрад.

Место, где все – сотрудники

Как часто мы, верующие христиане, живём в ожидании чудес. При этом чудо для нас это, как правило, событие или явление, выламывающееся из привычного круга жизни, грубо попирающее извечные законы бытия.

Мне же хочется поведать о чуде, свидетелем которого мне доводилось бывать десятки раз, не воспринимая его таковым. И только в очередной раз – как пелена спала с глаз – приоткрылось.

Но вначале воспоминание из далёкого детства. И пусть оно протекало вдали от этих мест – было в нём то, что наверняка знакомо и вам. А именно – неписаный закон возрастной градации, жёстко регулирующий отношения среди детей, в особенности среди мальчиков. Если кому-то из них, скажем, восемь лет, ни за что не станет водиться – хоть убей – с пятилетним. Ещё бы, он уже в школе учится, аж во втором классе, а этот шпингалет ещё топает в детский сад. А вы можете представить себе десятиклассника, который на равных общался бы с шестиклассником? Да ни за что! Засмеют! Иное дело, если сгонять малолетку за мороженым, это куда ни шло. А посыльный ещё и рад будет донельзя, ещё бы, такое доверие ему оказали, приблизили. Такая вот дворовая (или школьная, как угодно) «дедовщина».

Это потом жизнь потихоньку-полегоньку всех пообломает да подровняет: семидесятилетних

с шестидесятилетними, тридцатилетних с сорокапятилетними. Там иной раз глядишь, изрядно полысевший отец семейства норовит подсуетиться перед юнцом, более него преуспевшим в большом или малом бизнесе… Но то у взрослых, у детей же всё иначе. Таковы незыблемые особенности возрастной психологии. Так было, есть и будет во все времена.

Существует, однако, одно-единственное место на земле, где действие этих человеческих законов приостанавливается, где теряют они свою силу и влияние. И место это – алтарь православного храма. А всё потому, что ис-покон века существует в наших храмах такое послушание, как алтарник. И возраст здесь ни при чём, никак не оговаривается. Среди алтарников можно встретить и седовласых мужчин, и крепких юношей, и совсем крох. При этом каждый из них выполняет, по сути, схожие функции. Не редкость, когда старший алтарник может быть намного моложе иного мужчины, на которого нет-нет да и глянет укоризненно по причине, которая непосвящённому может показаться просто непонятной. Скажем, из-за остывшего угля в кадильнице в тот самый момент, когда надлежит кадить. А без него не будет в храме Божием должного благоухания, а значит, и приличествующего благолепия. Причём обижаться на это не принято, просто рабочий момент. Здесь трудятся не друг для друга, не из корысти, но во Славу Божию, и значит, надо стараться от всей души, изо всех сил.