Юрий Удовенко - Сатрапы Сатаны

Вдруг что-то в ней зашевелилось...

Бес ухмыльнулся, ковш достал,

Взглянул и... с грустью засвистал:

“Выходит даром я трудился,

Сто лет варил, и — пшик случился!

Жаль мне потерянного века,

Не изведет смесь человека”.

И, приуныв, сказал с досадой:

“Не то выходит, что мне надо.

Ведь зелье надо так сварить,

Чтоб человека — погубить

Нужна мне дрянь такого сорта,

Чтоб отпугнула — даже черта!”

Чертяка тут и говорит:

“Пускай лет триста покипит ”.

Подумал бес, прибавил к смеси

Лисицы зуб, змеиной спеси,

Все семь грехов, фунт адской сажи,

Набрал чего нет в мире гаже,

Все это густо замесил

И сверху крышкой придавил...

Котел тот наглухо закрыт

И ровно триста лет кипит.

Затем котел заклокотал,

Повсюду мрак и смрад настал.

Кругом все звери передохли,

Растения и те посохли...

И даже небо прикоптело.

С ухмылкой бес сказал: “Поспело!”

Котел для пробы покачал

“гевАлт!”* — в нем кто-то закричал

Бормочет бес: “Посмотрим штуку”

И запустил под крышку руку.

Меж тем в котле как завизжит

И выпрыгнул оттуда — жид!!!

Во всей красе явясь — во фраке,

В ермолке, в пейсах, в лапсердаке.

Орет: “мишУгана!”** что сил,

И... палец бесу укусил!!!

Тот обомлел: “Вот это рожа!

Со мной как капля с каплей схожа,

Не говорит жидюга — лает!

В восторге дьявол так и тает...

Услышав дьявольский жаргон,

Что меж чертей в Аду введен,

Бес до того тут умилился,

Что прям над жидом — прослезился!

Внезапно жид запел юлой:

“Давай меняться, дорогой!”

И чтобы время не терять,

Стал хвост у беса торговать.

Сказавши, что хвосты не носят,

Что скоро их и дамы бросят,

Что хвост его — не первый сорт

И молью тронут, и потерт...

Так бес жиду, тех истин ради,

Сбыл хвост, чтоб не болтался сзади,

И куцым бес сидит в Аду

За то, что хвост продал жиду.

Забравши хвост, тот грязный жид

Пред бесом вовсе не дрожит.

Нахал рассчитываться стал

И — тут же беса обсчитал!

С тех пор по миру жид хлопочет,

Вертит селянами как хочет.

Открыл притоны, лавки, банки.

Меняет рубль на фунты, франки.

Стал контрабандой торговать,

Перекупать и воровать.

Процент дерет аж сотню в год,

Людей вгоняя в жаркий пот.

Собрал мильоны темных шаек,

В них насадил Абрамов, Хаек.

Те с жиру начали плодиться,

Один в могилу — сто родится.

Везде мелькают лапсердаки

Точь-в-точь как блохи на собаке.

Уж если беса жид обвел

И хвост обманом приобрел,

Каких же натворит он бед

Тем, у кого хвостов-то нет?!

Отсюда мой совет народу:

Жидам вы не давайте ходу!

Жалеть, щадить он вас не станет,

Предаст, продаст, сто раз обманет.

А если нужен вам пример,

Давайте вспомним СССР...

Коль нужен жид людей известь,

В России можно приобресть.

Вот он — во фраке иль мундире

Вертит делами во всем мире.

Уж нету пейс и лапсердака,

Умен жидюга, как собака.

Он потерял почти акцент

Ну, словом, жид — интеллигент.

Тогда, в семнадцатом году

Свергли царя и на ходу

Создали там советску власть.

Жид насладился ею всласть,

На всех он митингах орал: “Това-г-ищи, я воевал!

Меня пошлите депутатом!

Я буду вам отцом и б-г-атом!”

Вот так, дурманя весь народ,

Всю власть он в руки заберет.

Так незаметно получилось,

Жиды — повсюду просочились.

В Советах, банках, профсоюзах,

В Управах, в партии и вузах.

Как будто так уж целый век,

Повсюду жид — свой человек.

В торговле, в Армии, в ЦК

Везде видна его рука.

“Живите весело сегодня,

А завтра будет веселей!”

Кричал по радио умильно

Всем обеспеченный еврей.

А люди, чтоб достать сатину,

В полях и шахтах гнули спину.

По мысли хитрого жида

Ввели тогда — Герой Труда.

И все вокруг довольны, рады,

Еще, мол, будут нам награды...

А вскорь, обиженный до слез,

Добудешь и туберкулез.

Бесхвостый черт решил в Аду:

“А ну-ка к жиду я пойду...

Ведь это ж я — его творец.

Поди забыл меня подлец.

Его ж из грязи создал я.

Он хвост украл мой — вот свинья ”.

Оделся скромно, спрятал рожки

И зашагал черт по дорожке...

Пришел на шахту он: “Друзья,

Хочу увидеть жида я,

Давным-давно в честной народ

Пустил его я в оборот... ”

Но не успел он все сказать,

Как стали черта избивать.

Насилу вырвался бедняк,

Подбили глаз, погиб пиджак...

Пришел в село, зашел в колхоз.

“А ну, что с города привез?”

“Привез я только синяки,

Жидов нэмае, земляки?”

“Чудак! — смеются все крестьяне, —

В селе не будет этой дряни,

Он в кабинетах лишь сидит.

Там где начальник, там и жид.

А где голодная еда,

Там жида нету никогда”.

“А что ты робишь, гражданин?” —

Спросил тут дьявола один.

“Сказать по совести, друзья,

То жида людям сделал — я”.

Едва сказал он это слово,

Как черта бить начали снова...

Лупили граблями, цепом,

Лопатой, веником, серпом.

Едва бедняга цел остался.

И из колхоза вмиг убрался.

Подумал черт: “Ей, ей же, ей,

Видать подлюка мой еврей.

Пойду-ка в город, посмотрю,

С людьми я — ТАМ поговорю ”.

Пришел на фабрику и в цех,

Спросил про жида. Хохот, смех.

“Средь грязи, копоти, станков,

Искать жидов? Жид не таков!

Он председатель, он нарком,

Партиец он всегда притом.

Парторг, директор иль завскладом,

Он служит здесь, ворует рядом.

Паек, квартира и авто,

Жене новехонько манто.

А мы как жили, так помрем,

Другого в жизни мы не ждем”

Услышав ругань, брань и мат,

Поплелся черт наш в Наркомат.

На двери надпись на металле —

Нарком Шевченко и так дале...

Вошел черт, плакался, молился,

Пока приема он добился.

Попав в роскошный кабинет,

Черт замер: сон то или нет?

Ведь это ж он, тот самый жид!

Он в кресле кожаном сидит.

Сто лет назад он хвост купил

И палец черту укусил.

Когда ж расплачиваться стал,

То даже беса обсчитал.

Черт рад обнять его как сына.

Что за прекрасная картина...

Но оказался скверным сын.

— “Что вам угодно, гражданин?”

И черт, волнуясь, говорил,

Как он в котле ту смесь варил,

Как смесь та триста лет томилась,

Как что-то в ней зашевелилось,

Какой был смеси гнусный вид,

И как оттуда вылез жид...

Нарком внезапно быстро встал

На кнопку тайную нажал —

Тотчас же двери отворились,

И двое в форме появились.

— Не знаю, кто это, но он,

Похоже, вражеский шпион!

Чтоб не случилося беде,

Возьмите их в НКВДе!

Тут черт безумно разозлился

И к жиду так он обратился:

“Ах ты, продажная душа!

Ты ж не имел, брат, ни шиша!

И только я тебе, подлюке,

Подал в беде когда-то руки.

А ты тут — здорово живешь,