Журнал Русская жизнь - Русский бог (декабрь 2007)

Размер, конечно, имеет значение. Однако когда оказываешься в петергофском Коттедже императора Николая I, в этом уютнейшем местечке, где сентиментальный романтизм легко ложится на ампирную структуру, сглаживая бесчеловечность его героической геометрии, и превращает жилище императора в такую милую, такую уютную, такую комфортную дачку, то на сердце становится тепло, размах империи утихает, и все парады, балы, кавалергарды, салоны и самодержавные пространства превращаются лишь в смутный фон для физиономии Готтлиба Бидермейера, воплощающей в себе высшую человечность Gemutlichkeit. Империя сужается, и именно к нему, к этому немецкому идеалу, стремится император, а за ним и вся Россия. Ведь на самом деле насаждение формулы «православие, самодержавие, народность» есть ни что иное, как орудие насаждения всеобщего Gemutlichkeit, чтобы, обнявшись, раб с господином блаженно растворились в упоении обоюдного восторга. Из русского стремления к Gemutlichkeit, правда, все время Крымская война вырастает, но что же делать…

Россия столь велика, что только ожидание может ее объединить. Ведь русские любят быструю езду, а передвигаются медленно. Вся любовь утыкается в пробки, да и дороги были и остаются плохими. Ведь в России само пространство к медлительности располагает. Широта, простор, безбрежность. Леса, поля, долины ровныя, все стелется ровнем-гладнем на полсвета, верста мелькает за верстой, одна неотличимо похожая на другую. То поломка, то завязнешь. И бесконечное ожидание на станциях.

То, что картина Иванова представила формулу Ожидания, и поместило ее в центр русской культуры. То ли беспредельность, то ли ровный рельеф, то ли климат, предполагающий полугодовую спячку, но в России Ожидание заняло столь же почетное место, как и три главные христианские добродетели - Вера, Надежда и Любовь. Недаром на долгие годы символом российской жизни стала очередь. Тише едешь - дальше будешь, поспешишь - людей насмешишь, ждать весны, милостей от природы, реформ, конца, хлеба, нормы, всеобщего благоденствия… Раскинулась и ждет лениво.

Есть в ивановском «Явлении Мессии» странность. Перст Иоанна Крестителя указует не столько на фигуру Христа, сколь на двух всадников в правом верхнем углу картины. Головы легионеров - высшая точка композиции, они находятся даже выше головы Иисуса Христа. Что здесь делают представители власти? Пришли ли они ждать и обратиться вместе с богоизбранным народом, собираются ли они контролировать толпу, разогнать ли, следить ли за порядком на разрешенном властями митинге, или, наоборот, они сгоняют ее, в том числе и лохматого Сомневающегося в коричневом хитоне, к священным водам реки? И что же народ?

Народ безмолвствует.

Что видно в мурманских сумерках

Решил съездить в Абрам-мыс. Вернее, даже не съездить, а сплавать туда, на другой берег залива, на крошечном пассажирском суденышке. Крошечное пассажирское суденышко плавает в Абрам-мыс и обратно пять или шесть раз в день, по расписанию.

Если смотреть в сторону Северного Ледовитого океана, то Мурманск находится на правом берегу Кольского залива, а Абрам-мыс - на левом.

Кольский залив очень длинный и довольно узкий, на глазок - немного шире Невы. При этом дико глубокий - в районе Мурманска, говорят, до ста метров. Поэтому в него спокойно заплывают циклопических размеров ледоколы, танкеры и другие гигантские плавучие железные предметы.

Заплывают, конечно, неправильное слово. Правильно говорить - заходят. Плавают только фекалии в проруби, а корабли ходят. Как и суда. Не плавают, а ходят. Не самолет, а воздушное судно. Не можно, а разрешите. Не страница, а полоса. В Кольский залив заходят гигантские суда.

Залив не замерзает круглый год. Сказывается близость Гольфстрима.

Спрашиваю одного мурманчанина: а что там, в Абрам-мысе? Да ничего, говорит мурманчанин. Просто поселок, несколько домов. Раньше был небольшой рыболовецкий колхоз, ловили и в Баренцевом море, и прямо тут, в заливе. А сейчас просто поселок. Люди живут. А почему называется Абрам-мыс? Да кто его знает. Наверное, был там какой-то Абрам.

Абрам- мыс назвали в честь какого-то Абрама. Логично.

В Мурманске как раз началась полярная ночь. Это когда солнце не появляется над горизонтом больше 24 часов подряд. На полярном круге полярная ночь длится одни сутки. На полюсе - полгода. Таковы особенности движения небесных тел. В Мурманске полярная ночь длится около месяца, с середины декабря до середины января.

Ночью темно, утром темно. Часам к одиннадцати утра наступают темноватые сумерки, в два начинает ощутимо темнеть, в три уже темно, и дальше весь оставшийся день, вечер и всю ночь темно, до следующих темноватых сумерек.

По случаю полярной ночи Мурманск очень ярко освещен. Из окна гостиницы, расположенной на высоченной сопке, город выглядит как широкая волнистая полоса почти сплошного разноцветного переливающегося света.

Стоял у окна ночью полчаса, час. Даже не хотелось это фотографировать, процесс фотографирования казался каким-то пошловатым по отношению к этой красоте. Все-таки не удержался, пофотографировал. Зря. Снимки получились никудышными, естественно.

Накануне, в первый день, было пасмурно и тепло - около нуля. Из-за сплошных облаков полуденные сумерки получились довольно мрачными и совсем короткими. И день получился какой-то обычный, почти как в Москве. Москва, в конце концов, тоже северный город, и в пасмурные зимние дни здесь сумеречно и серо, и рано темнеет, только вроде недавно утро было, а глядишь, уже темень. Обычный серый зимний день. Много ездил по городу, туда-сюда.

Ездил на базу атомных ледоколов. На КПП спросил охранника: можно пройти, он говорит, можно, только не далеко, там еще КПП будет, туда уже нельзя, прошел по дороге среди унылых скал вдоль берега. Ледоколы стоят могучей плотной кучкой у причала, борт к борту, издалека даже не очень понятно, сколько их, то ли четыре, то ли три. Борта у ледоколов черные, а надстройки красные. Очень внушительные ледоколы, хотя в их облике есть что-то трудолюбиво-смиренное. Трудяги.

Ездил на Гору Дураков. Это крупный жилой массив, построенный на излете советской власти. Множество серых девятиэтажных домов карабкается по скалистым склонам высокой сопки. Вроде обычные дома, а получилось в результате красиво - и снизу (серые дома на кажущихся отвесными серых скалах), и сверху (с Горы Дураков открываются головокружительные виды на город и залив). Свое неофициальное название район получил из-за труднопостижимой планировки извивающихся улиц и еще более трудноусваиваемой нумерации домов. Например, на улице Кильдинской дом десять стоит вплотную к дому один, а рядом с домом двенадцать стоят два дома - четырнадцать и восемнадцать. А на Верхне-Ростинском шоссе стоит дом девять по Кильдинской улице, сама же Кильдинская улица петляет где-то далеко внизу. Первые жители района долго путались в этих петляющих улицах, частенько не могли найти в темноте свои дома. При этом они весьма экспрессивно обсуждали умственные способности градостроителей, что в сильно смягченном виде отразилось в неофициальном названии района.