Журнал Русская жизнь - Земство (апрель 2008)

Родился в Петербурге в 1894 году. Его предки по линии матери были шотландцы, которых привел в Россию Петр I. В 1912 году Зубакин узнает о существовании ложи розенкрейцеров, которую возглавил Александр Кордиг. Идея о том, что Душа бессмертна не только мистически, но и физически, ибо основа ее - Свет, увлекает его. Себя и своих «товарищей по ордену» он называет рыцарями Света, а сам орден - Lux astralis («Звездный свет») сокращенно - LA.

А вот что об этом можно прочесть в официальных бумагах ОГПУ:

«По предложению следователя Зубакин в письменной форме рассказал историю группы «LA», эти записки им названы «Показания арестованного профессора Б. М. Зубакина». Фактически - это его биография. Он рассказал о том, как пытался осмыслить мир, как нащупывал в нем свой путь - путь розенкрейцера, о своих духовных и нравственных исканиях. Свою группу «LA» он назвал «частный сектантски-религиозный кружок мистиков». Зубакин поведал и о том, что в 1912 году у него произошел нравственный перелом, когда он почувствовал потребность уединения и дал обещание не есть мяса и рыбы, не лгать и вести умеренный образ жизни. Решение жить уединенно оттолкнуло от него некоторых из его друзей и мать, решение не лгать причинило массу неудобств и неприятностей. «Однако я горжусь ими, если это слово вообще здесь уместно, «…» и не нарушаю», - подытожил он. О себе Зубакин сообщил: «Никогда не шел лукаво. Ни с какими властями не боролся. «…» хотел бы написать пару книг по философии и литературе и умереть, никого не обидя, - среди природы и таких же, как я, друзей».

Вглядимся в эти чудовищные документы, скромно поименованные «протоколами следствия». «Поведал», «сообщил», «подытожил» - может создаться впечатление, будто речь идет о дружеском чаепитии. Этот нарочито повествовательный тон следственных протоколов кажется особенно фальшивым рядом с одной только его эмоциональной, на грани срыва запиской следователю, приложенной к «делу»: «В тюрьме я написал (в мыслях) 16 стихов (280 строк) и начинаю забывать. Разрешите бумагу, хотя бы для записи стихов. Некоторые о тюрьме и России, - заинтересуйтесь хотя бы, тов. следователь! - и подпись: Профессор Зубакин, лишенный Вами возможности работать за то, что стихи и философию любит больше всего в мире».

Вот еще одна маленькая иллюстрация к его портрету того периода, когда он уже был знаком с А. И., почерпнутая из миниатюры, опубликованной в ее книге «О чудесах и чудесном»:

«В конце 20-х годов Борис Михайлович Зубакин привез из Карачаева Тамбовской губернии, где жила его сестра Надежда Михайловна и где разорили церковь, - сидящую статую Христа, деревянную, тонко раскрашенную масляными красками; почти в натуральную величину, в терновом венце. Борис Михайлович вез ее в большой бельевой корзине. В пути его остановила милиция, по согнутой в колене ноге, выглянувшей из корзины, заподозрив, что он везет тело. Осмотрев, отпустили. Он поднял статую ко мне на 4 этаж без лифта в квартиру, где я жила с сыном-подростком Андреем с 1921 года по год ареста, 1937. (Мерзляковский переулок, 18, кв. 8). Статуя была покрыта от плечей по полуобнаженному телу темнопурпурной материей, стянутой возле шеи. Мы поставили ее возле киота в уголку у ширмы, делившей комнату на две части - мою и сына…»

В апреле 1933 года, когда А. И. была арестована первый раз, на следствии она не отказывалась от своего знакомства с Зубакиным, но отрицала какое-либо участие в его организации: «…ни о какой мистической или иной группе я не знаю и ни в какой из них не участвовала». Пробыв в заключении 64 дня, была освобождена (Горький?) постановлением ОС при Коллегии ОГПУ.

Однако на этом дело не кончилось.

Как явствует из материалов следственных дел, хранящихся в Государственном архиве Российской Федерации, спустя четыре года после первого ареста, А. И. вновь арестована 2 сентября 1937 года в г. Тарусе. Из Тарусы вместе с сыном отправлена на Лубянку, а затем в Бутырки.

Следствие длилось четыре месяца. Первые вопросы относились к восьмиконечному кресту, изображенному на фото. Анастасия Ивановна отвечала, что этот крест хранился у нее на квартире более двух лет, примерно до 1935 - 1936 года, название креста - «Сакрэ-Кэр» («Священное сердце»), получила его от Б. М. Зубакина, дорожила им как реликвией, но когда, кому и почему отдала, не помнит.

Следствие выбивало имена участников «организации», сведения о ее структуре. Вот протоколы, донесшие сильно отретушированные вопросы-ответы.

Следователь: «Кто такой Зубакин?»

А. Цветаева: «Мой друг. Он - поэт, скульптор, талантливый импровизатор и философ. Познакомилась с ним в 1922 году в Союзе писателей в Москве. Сблизила нас общность этических и философских взглядов, а также отношение к религии и искусству. Наша дружба и личное общение продолжались до самого последнего времени, хотя в последнее время переписка и встречи стали редкими».

Следователь: «Каких философских и религиозных взглядов держится Зубакин?»

А. Цветаева: «По своим философским взглядам Борис Зубакин - идеалист. Он интересуется каббалой, мистикой и вопросами древних религиозных учений. Я разделяю эти взгляды Зубакина».

Следователь: «Назовите фамилии Ваших и Зубакина знакомых, разделяющих философские и религиозные взгляды Зубакина».

А. Цветаева: «Из таких лиц мне известны Валентин Николаевич Волошинов и Леонид Федорович Шевелев. Оба эти лица - ныне умершие».

Следователь: «Кто еще разделял философские и религиозные взгляды Зубакина из известных Вам лиц?»

А. Цветаева: «Кроме Волошинова и Шевелева, лиц, разделявших взгляды Зубакина, я никого не знаю».

Следователь: «Назовите фамилию Анастасии, проживающей в Смоленске, которая в 1936 году приезжала в Москву на панихиду по Ивашеву».

А. Цветаева: «Назвать фамилию Анастасии я отказываюсь из тех соображений, что этот человек ничем себя не скомпрометировал, и если будет известна фамилия Анастасии, то она будет привлечена к ответственности невинно».

И вот, наконец, обвинительное заключение сформулировано.

«В предъявленных обвинениях виновной себя не признала, но полностью изобличается показаниями участников организации», которые назвали ее «активнейшим членом организации», «секретарем организации и хранителем архива и реликвий «Ордена».

Постановлением судебной тройки от 10 января 1938 года Анастасия Ивановна Цветаева была приговорена к десяти годам заключения в ИТЛ (исправительно-трудовых лагерях), а уже в феврале отправлена в лагерь НКВД БАМ в район Хабаровска. С сентября 1941 года работала на Ургальском строительстве: до сентября 1942 года - в пос. Тырма, затем до конца срока - в лаг. № 4 на ст. Известковая Еврейской АО; в сентябре 1947 года была освобождена из заключения.