Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6495 ( № 12 2015)

Тогда я не напрасно

Зажжена.

Тофик МЕЛИКЛИ

(1942)

ПАМЯТНИК РАЗЛУКИ

Их двое на пустынном перроне –

Он и всевластные вокзальные часы.

С каждым движением

Их проржавевших стрелок

Растут и растут

Ненасытные расстояния.

Сошлись в прошедшем времени глагола

Прожитые вместе годы,

Встречи и расставания,

Улыбки,

слёзы,

Радости,

горести,

грёзы.

Стук колёс

Удаляющегося поезда

Проржавевшие стрелки

Всевластных вокзальных часов,

Картины глагола прошедшего времени,

Знаком вопроса застывшие звуки

Создают на пустынном перроне

Доселе неведомый

Памятник разлуке.

ДОЖДЬ ИДЁТ

Дождь идёт, дождь идёт,

И зимой, и летом льёт.

Паром в небо устремляясь,

Вновь на землю проливаясь.

Дождь идёт подобьем жизни

От рождения до тризны.

Орошаются поля,

Возрождается земля.

Чем-то с человеком схож,

Мир одаривает жизнью

Даже после смерти дождь.

Дождь идёт, дождь идёт,

И зимой, и летом льёт.

Паром в небо устремляясь,

Вновь на землю проливаясь.

О ЖАЛОСТИ К ДОМАШНИМ СОБАКАМ

Много зверей повидал я на свете.

В городском зоопарке

Встречался с медведем.

Аплодировал тигру,

Будучи в цирке.

Видел лису

Возле курятника летом,

А однажды ночью,

Признаюсь, натерпелся я страху,

От волчьих глаз прикуривал сигарету.

Жалко мне этих несчастных зверей,

Ночью и днём в поисках пищи,

Голодные, жалкие, бегают, рыщут.

Иные в страхе проводят всю жизнь.

– Только б не съели, –

Их главный девиз.

Но больше всех жалко домашних собак,

И тех, что дамочки в сумочках носят,

И тех, что на привязи дом сторожат.

Я в мире несчастней зверей не встречал.

Вы замечали,

Сколько грусти

И тоски одиночества

Глаза их струят.

Перевод Илхама БАДАЛБЕЙЛИ

Илхам БАДАЛБЕЙЛИ

(1945)

В ЧАЙХАНЕ

Эта встреча была неслучайной,

Хоть казалась случайной вполне.

На бульваре, у Каспия, в чайной…

Ах, простите. Не так… в чайхане.

С непритворным радушьем встречая,

Вам чайханщик всегда будет рад.

И подав «армуды» с терпким чаем,

Он других не предложит услад.

Да, пожалуй, других и не надо.

Здесь никто никуда не спешит.

Волны плещут внизу, за оградой,

Море плещет,

А время бежит.

Только выпит стакан, тут же следом

Вам чайханщик уж полный несёт,

Чтобы не прерывалась беседа,

Что неслышно и плавно течёт.

Друга встретил я…

Вот так удача.

А случайно ли?

То-то оно.

Сколько лет не видались мы, значит?

Сколько лет?

Да не всё ли равно.

Я его не замечу морщины,

Он – в висках моих нить серебра.

В чайхане повстречались мужчины,

Что мальчишками были вчера.

Ах, чайханщик, парнишка проворный,

Как же так, ты про нас позабыл?

Где твой чай? Ароматный и чёрный?

Чтоб вина горячее он был.

Видишь, вновь опустели стаканы?

Завари нам от полной души

Чай и крепкий, и благоуханный.

Впрочем, знаешь,

Не очень спеши…

Ах, дороги, дороги, дороги…

Я ли в вас, вы ль живёте во мне.

…Вот чайханщик стоит на пороге,

Друг заждался меня в чайхане.

ВЕСНА

Как гость с богатыми дарами,

Из дальних странствий возвратясь,

Прошлась московскими дворами

Весна, хозяев не спросясь.

С хорами птиц, звеня капелью,

Вскрывая почки у берёз,

Весна окутывала землю

И прогревала всю, насквозь.

Весне распахивались настежь

Деревья, люди и дома.

Собрав свои пожитки наспех,

Катилась кубарем зима.

И только трогательно было

Снег почерневший наблюдать –

Как он глядел на мир уныло,

Пред тем как лужей грязной стать.

СЛЕДЫ НА ЗЕМЛЕ

Умереть не страшно, страшно – умирать.

Мне гореть не страшно, страшно – догорать.

Всё, что я задумал, – не успеть вовек.

Но хоть что-то должен сделать человек,

Прежде чем покинуть землю навсегда.

Страшно – не оставить на земле следа.

Пусть пройду бесследно…

Во сто крат страшней,

Землю покидая, наследить на ней.

Изумруд КУЛИЕВА

(1947)

ГОСТЬЯ

Сама себя я в гости приглашу,

Самой себе о бедах расскажу…

А в синей чашке

с трещинкой

простынет чай…

Ты только,

моя гостюшка,

не заскучай.

Всё было: слёзы, горести,

тоска, печаль…

Дарила мне судьба любовь –

так, невзначай…

Я той любви поверила –

всё весточки ждала.

Ах, были раскрасивые

у той любви слова.

Их радужность повысушил,

развеял ветерок…

Что загрустила,

гостюшка,

иль нехорош чаёк?..

ОТРЕШИСЬ

Отрешись, отрекись, открестись…

И на вечные веки простись.

Уходи от меня, из меня –

Я дарю тебе, милый, коня…

Не звони, не вини, не зови –

Не клянись в своей вечной любви.

Позабудь навсегда мой порог,

Чтоб и душу ты выкрасть не мог.

Камни с громом срываются вниз,

Так лети же, скакун, торопись!

ПЕСНЯ

Пой, мой саз!

Греми, мой саз!

Звени, мой саз,

Ты в руках

моих горячих

пел не раз…

Как блистал

струной дрожащей,

ликовал!

Как друзей

на шумный праздник

созывал!

Плачь, мой саз!

Греми, мой саз!

Звени, мой саз!

Я – ашуг,

начну сердечный

свой рассказ.

Что ж папаху

не решилась я надеть?

Без неё

ашугу песен

не петь!

Но со скрипом

у ашуга сапоги

И подкованы

надёжно

каблуки.

Вскину саз я

и прижмусь

к нему щекой…

Что ты так разволновался, дорогой?..

Пой!

Ашраф ГУСЕЙНЛИ

(1947)

ПРОЩАЛЬНЫЙ ПОЦЕЛУЙ

Промчится эта жизнь подобно птице,

И след её простыл, и шелест крыльев стих.

И вот уж прядь седая приютится

Предзимним инеем на волосах моих.

Но, колесо судьбы, ты неизменно

Вращаешься, и чёрт тебе не брат!

И космос заколдован – всё здесь бренно,

И выхода никто не видит, брат.

Любимая, тебя уносит поезд,

Откликнись, отзовись мне, как ты там?

Была весна, была печальной повесть,

…Ушла, а я всё льну к твоим устам.

Любимая, оставь свою гордыню,

Я жду тебя все ночи напролёт.

Ты там, на родине, я и поныне

Зову тебя, чтоб растопила лёд.

Порой готов я на колени падать,

Прося тебя среди весенних струй.

На высохших губах моих на память

Запечатлеть прощальный поцелуй.

НУ ЧТО ЖЕ ТЫ МОЛЧИШЬ?

Длинноволосая красавица моя,

Любовью пылкою твоей пронизан я,

Глядишь в глаза мне, изумленья не тая.

О, черноглазая, ну что же ты молчишь?

Все мои помыслы обращены к перу,

Но без тебя нет вдохновения в миру

И без тебя, сказать по правде, я умру.

О, черноглазая, ну что же ты молчишь?