Эдвард Люттвак - Стратегия. Логика войны и мира

В контексте обороны центрального фронта силами альянса в годы «холодной войны» было маловероятно, что удастся серьезно воспрепятствовать советским подкреплениям и командам снабжения посредством бомбардировок мостов, путепроводов, железнодорожных сортировочных узлов и автодорог. Возрастающее количество и густота железных и автомобильных дорог, идущих с востока на запад, из СССР в Западную Германию, а также превосходство Советской армии в возведении военных мостов привели бы к краху кампании по воспрещению, нацеленной на транспортную сеть как таковую [105].

В нынешних схемах «революции в военном деле» (RMA), как и в предшествовавших им схемах «глубокого удара» времен «холодной войны», бомбардировка транспортной инфраструктуры представляет собою лишь второстепенную задачу, хотя ныне, в век рутинной технической точности средств поражения, она весьма эффективна. Более важной задачей является поражение самого движущегося транспорта — а это цели, которые гораздо сложнее найти, идентифицировать, передать самолетам или ракетным частям и поразить. До сих пор, до войны в Косове включительно, только неподвижные цели подвергались успешным бомбардировкам, то есть с малым расходом оружия на каждую уничтоженную цель. Но оптимистически настроенные сторонники РВД утверждают, что последние достижения в области датчиков обнаружения и в компьютерном деле пролагают путь выхода из этого стратегического парадокса, сводя на нет такие препятствия, как покров ночи и (в меньшей степени) рассредоточенное перемещение сил противника. Спутниковое наблюдение не может быть непрерывным, но зато таковым может быть наблюдение, осуществляемое с больших высот беспилотными самолетами. Данные о замеченных передвижениях передаются немедленно и могут обрабатываться полуавтоматически, чтобы затем выбрать конкретные цели и подобрать подходящие средства их атаки: направляя на них либо ракету, либо пилотируемые самолеты с передовым вооружением. Это дает потенциальную техническую возможность атаковать войска противника на переходе, даже ночью и даже если они рассредоточены, — но лишь в том случае, когда каждый компонент системы действует надлежащим образом [106].

И все же до сих пор не прекращаются споры о возможности создания (а также экономичности и прочности) «системы систем», которая могла бы обнаруживать движущиеся цели и следить за ними, запускать в них ракеты или отправлять для их уничтожения пилотируемые самолеты той или иной разновидности и при этом добиваться необходимой корректировки нацеливания, по мере того как цель продолжает перемещаться. Оставив детальные подсчеты другим, мы можем рассмотреть этот вопрос в рамках стратегии, и обнаружится, что Клаузевиц вновь оказался здесь нашим предшественником. В его дни не было ни боевых самолетов, ни управляемых ракет, но основополагающая асимметрия между командами снабжениями, находящимися в пути, и войсками, развернутыми для боя, уже была налицо, как и искушение нанести удар за линиями войск противника посредством кавалерии, совершающей глубокий рейд. Как обычно, Клаузевиц описывает благоприятные перспективы, прежде чем указать на осложнения:

«Среднего размера транспорт в 300 или 400 повозок с любым грузом растягивается в длину на полмили, более значительный — на несколько миль. Каким же образом можно прикрыть столь растянутый участок теми ничтожными силами, какие обычно сопровождают обозы? [Нынешние транспорты длиннее: одна механизированная дивизия из 4 000 или более машин занимает по меньшей мере 40 миль дороги]. Если прибавить к этому еще малоподвижность всей этой массы, ползущей чрезвычайно медленно и находящейся под постоянной угрозой замешательства; если к тому же принять во внимание, что каждую часть транспорта надо прикрывать отдельно, так как если противник настигнет эту часть, то весь транспорт придет в смятение. Невольно возникает вопрос: возможно ли вообще защищать и прикрывать подобного рода обозы? Или, иными словами: почему не все замеченные обозы бывают атакованы? И почему не все обозы, достойные прикрытия, бывают атакованы? Разрешение загадки заключается в том, что в подавляющем большинстве случаев безопасность транспортов обеспечивается их общим стратегическим положением (то есть попросту тем, что они находятся в тылу). В этом преимущество транспортов перед всеми другими частями армии, доступными воздействию на них неприятеля, в этом и причина дееспособности даже ничтожных средств транспортной обороны. Таким образом, можно заключить, что, несмотря на то, что это кажется тактически просто, но нападение на транспортные конвои не обещает верного успеха» [107].

Иными словами, оперативные недостатки любых действий, проводимых вне зоны вашего контроля, в глубоком вражеском тылу, состоят в том, что при этом расходуются ресурсы вашего тактического преимущества, позволяющего производить удары по намеченным целям, сосредоточенным в поле видения. И поэтому, сколь бы уязвимыми ни казались цели, движущиеся по автомобильным и железным дорогам, потенциальные выгоды их поражения могут оказаться недостаточными для того, чтобы перевесить цену и риск при атаке, производимой на дальнее расстояние в глубоком тылу противника. Клаузевиц напоминает нам и о третьем, и притом более тонком, соображении: «общее стратегическое положение» транспортов в тылу оперативно более выгодно для войск обороны в целом, потому что им легче следить за тем, как разворачивается сражение за их обозы, так как вся их сила находится здесь, на месте событий. Во времена Клаузевица участь кавалерийского рейда оставалась неизвестной до тех пор, пока его участники не возвращались, чтобы поведать, что с ними произошло; остальная часть армии никак не могла оказать помощь рейду из-за отсутствия сведений о превратностях судьбы его участников. И лишь малую часть армии можно было отправлять в рейды: нескольких сотен всадников считалось много для значительного рейда по тылам врага, даже в армии, насчитывающей десятки тысяч человек.

Сегодня есть технические средства наблюдения, способные следить за тем, как разворачиваются события, но все же у обороны значительно больше возможностей отслеживать текущие итоги атаки с воздуха в пределах зоны своего контроля. В том случае и до тех пор, пока спутники наблюдения не будут уничтожены, они могут передавать изображения, однако клубы дыма и развалины, конечно же, демонстрируют итоги воздушных ударов, но в тоже время и скрывают их. Самолеты с радарами с большой высоты могут охватывать боковые панорамы на большие дистанции, а фотографирование с воздуха может продолжаться в течение всей войны, но вся совокупность информации, собранной таким образом, все же не может сравниться с точными подробностями, содержащимися во многих сообщениях с места событий, если у обороны еще есть средства телекоммуникации и она может принимать сообщения. Это информационное преимущество, а также обладание всеми средствами прямо на месте, может дать обороняющимся возможность реагировать широкомасштабно на узконаправленную глубокую атаку: либо перехватывая рейдовую кавалерию противника своей собственной, как во времена Клаузевица, либо пользуясь средствами современных военно-воздушной сил и методами электронной войны.