Людмила Томенчук - Высоцкий и его песни - приподнимем занавес за краешек

1989,1996

15. "ЧТОБЫ НЕ ДАТЬ ПОРВАТЬ, ЧТОБ СОХРАНИТЬ..."

Было время -- поэту и нам, его слушателям, микрофон, к которому выходил Высоцкий, казался не усилителем звука, а змеей, амбразурой, хлыстом. Было время -- поэта не пускали к "микрофонам": книжные, газетно-журнальные страницы, радио- и телеэфир -- все было не для него. Он пел и кричал. Его замалчивали. О нем молчали. Потом он умер. Нас пытались заставить забыть. Это было молчащее время -- для него. Это было шумное время -- для нас. Кипели страсти. Потоком -- во все концы, по самым немыслимым адресам -- шли письма. Мы спешили защитить. Пробить. Отвоевать. Дать отпор. На этом фоне в нашем общем восприятии складывался облик поэта, образ поэтического мира Высоцкого, населяющих его персонажей.

Было время... Время окончательных выводов и категоричного тона, когда всем -- и почитателям, и гонителям Высоцкого -- все было ясно. Время ответов на непоставленные вопросы.

Это время ушло. Жизнь изменилась. Микрофон снова стал микрофоном -- к словам мучительно, больно возвращался их истинный смысл. Настало время вопросов.

Есть вещи очевидные. Очевидна, например, оппозиция Высоцкого своему времени. Но в чем она заключалась? Это время назвали эпохой застоя, социальной апатии. В общем -- некое царство дурного сна, застылости, оцепенения. На этом фоне, конечно, такой поэт, как Высоцкий -- громкоголосый, с такими песнями (вернее, темами), -- предстает борцом, воителем. Так о нем и говорили, и писали: "Главная его тема -- борьба. <...> Высоцкий был человеком кипучей энергии, огромной жажды жизни <...> Был бунтарем -не конформистом"198.

Так писали. И ощущали, что главное усилие поэзии Высоцкого -преодоление: гиперболическое преодоление предельности человеческих сил в экстремальных ситуациях ("Мы вращаем Землю"), соблазна удобной, но безликой жизни и выбор своего, "нехоженого пути" ("Чужая колея"), преодоление тесноты, узости жизни, порыв к простору ("Горизонт"), преодоление запретов и барьеров, творящих неволю, и устремленность к свободе, которая и есть жизнь ("Охота на волков"), преодоление естественного для человека желания долгой жизни, когда оно должно быть оплачено умеренным и аккуратным -- вполноги и вполсилы -- существованием ("Кони привередливые").

Но вот что любопытно: такое преодоление -- преодоление-борьба, преодоление-бунт -- нечасто встречается у ВВ, в большинстве текстов его нет. Не являются борьба, бунт его главной темой. Значит, мы ошиблись, ощущая энергию преодоления одной из основных сил, организующих поэтический мир Высоцкого? Но ведь преодоление не обязательно понимать как бунт и борьбу. Может, эта сила у ВВ имеет другую направленность, несет в себе не разрушительный, а созидательный заряд?

Попробуем посмотреть на широко известные тексты Высоцкого под этим углом зрения. Может быть, окажется, что образ поэта-бунтаря, прочно закрепившийся в нашем сознании, не так уж очевиден. А может, и не совсем верен...

x x x

"Нам дано было наблюдать художника, наделенного редчайшим чувством трагического" (Н.Крымова). Этот дар был рожден и созрел как отклик на состояние реальности199. Я думаю, Высоцкий ощущал ее не застойной, апатичной, сонной -- это был застывший поверхностный слой бытия. Как болото, окружавшая поэта жизнь лишь казалась застойной. Кто-то из московских интеллектуалов заметил, что гниение -- одна из самых бурных химических реакций. Этим протекавшим в толще жизни процессам и отозвался Высоцкий-поэт. Он создал образ распадающегося мира, в котором тают, исчезают связи, организующие его в единое целое.

Настоящее обособляется, отгораживается от прошедшего (мы говорим -"порвалась дней связующая нить"). Умирают, утрачиваются накопленные поколениями умения, знания, выстраданные нравственные ценности, и эти потери живущие не ощущают, для них утраты как бы и нет. Естественно, распад не назван прямо, а выражен поэтическими средствами. Послушаем:

Протрубили во дворе трубадуры...

Мне бы выкатить портвейну бадью...

Кто верит в Магомета, кто -- в Аллаха,

кто -- в Исуса...

Вы проходимец, ваша честь, и я к услугам вашим...

Кажется, строки как строки, а ведь они бессмысленны. В самом деле, наполненную бадью -- широкое, низкое деревянное ведро -- выкатить невозможно; а трубадур не глашатай и не трубач; Аллах же и Магомет -- ключевые фигуры одной, а не разных религий; а сочетание ваша честь и я к услугам вашим невозможно в обращении к одному лицу, ибо первое указывает на неравенство общественного положения говорящих, а дуэль возможна только между равными200 (ср.: "Чужую грудь мне под копье король послал").

В речах странных персонажей -- нанектарившегося патриция, Моны Лизы, ловко окрутившей Леонардо201, похотливого Святого Духа -- рассыпано много несуразностей, подобных приведенным выше (а значит, дело не в небрежности автора). Эти персонажи по-свойски относятся к прошлому, чувствуют себя в нем как дома. Но не потому, что знают его, а как раз наоборот -- потому что не чувствуют его, для них что прошлое, что настоящее -- все одно.

Эти персонажи не исторические или сказочные герои. Они -- зеркало, в котором мы должны увидеть себя: так мы глядим в прошлое -- из простого любопытства, из желания примерить экзотические одежки; и видим его смутно, и мало что понимаем, о чем совсем не печалимся, потому что к прошлому нечувствительны, не укоренены в нем. (Между прочим, факт чисто смеховой реакции на эти песни -- лучшее тому подтверждение. Мы не ощущаем их глубинного трагизма202).

В приведенных выше примерах бездумного употребления, сопряжения слов персонажами Высоцкого (добавим к названным еще касту йогов и соседство в одном причинно-следственном ряду разлагаемых учеными атомов и разлагающегося на полях картофеля) они оперируют далекими для себя понятиями -- далекими профессионально, географически, исторически. Это, конечно, не ослабляет, а просто скрадывает драматизм ситуации.

Но потеря смысловой связи между словами (как отражение потери понимания связи между жизненными реалиями) -- не локальный процесс в поэтическом мире Высоцкого, затрагивает он не только периферию жизни, но проникает в самый ее центр, в ее душу. Мы видим, что для человека начинают обессмысливаться и то, что его непосредственно окружает, более того -- то, что жизненно важно для него. Так, деревенский житель ("Смотрины") завистливо замечает, что у соседа

И с тягой ладится в печи, и с поддувалом203.

Но тяга и поддувало (отверстие в печи под топкой, служащее для усиления тяги) тесно связаны, а в словах персонажа как раз понимания этой зависимости и нет.

Истончаются, рвутся связи человека с окружающей его реальностью. В том числе -- связи между людьми: семейные, дружеские (отношения дружбы в поэзии Высоцкого -- за единственным исключением -- либо мнимые, либо неосуществленные). О крошащихся родственных связях у ВВ целый цикл, но тут, как это часто бывает у него, самым ярким свидетельством оказывается малозаметная деталь в тексте, написанном о другом: