Антология - Сборник переводов Владислава Слободяна

– Ах, вот же он, да, вот он, – пробормотал он, наконец, вытаскивая на свет Божий истрепанный лист с явственно видимыми жирными пятнами по краям. – Евангелие от Сусанны, двадцать третья глава, стих первый. – Бен‑Жакоб помедлил, давая двоим верификаторам время, чтобы найти это место в своих экземплярах Писания. Они будут следовать по тексту за словами прокурора, готовые заметить любую оговорку или отклонение от канонического Слова Божьего. Когда они дали знак, что готовы, Бен‑Жакоб откашлялся и начал читать:

Когда закончилось шествие, они ушли в сад, что за стенами Иерусалимскими. И вечером случилось так, что Матфей заметил там змею, что пряталась в траве. Он взял камень, чтобы раздавить тварь; однако Мария удержала его руку и сказала:

– Она не опасна. Смотри же, змея спит.

– Но, Искупительница, – возразил Матфей, – змея ведь не будет спать вечно.

– Воистину, – сказала Мария, – обещаю тебе, она проспит до зари; а когда придет рассвет, мы покинем это место и всех змей, что его населяют.

Однако Матфей не оставил камня и продолжал взирать на змею со страхом.

– О маловерный, – сказала Мария Матфею, – почему тебя так пугает спящая змея перед глазами, когда ты не видишь змей в собственном сердце? Истинно говорю тебе, в каждой капле крови твоей полчища змей неисчислимые, и так же у каждого из детей земли. Все вы отравлены черным ядом, отравлены смертельно. Но пока ты веришь в меня, пением своим усыпляю я змей; и будут они мирно спать, пока ты не оставишь бренную плоть и не войдешь в утро нового Божьего дня.

Бен‑Жакоб опустил свой документ и посмотрел на верификаторов, ожидая их одобрения. Патриарх тоже повернулся в их сторону, однако он и без их подтверждения знал, что текст зачитан правильно. Отрывок этот Септус знал наизусть, ведь то был один из столпов Матери‑Церкви – благая весть Святой Девы о спасении. И один из тех текстов, что еретики оспаривали чаще всего. Положение о первородном грехе, проклятии, которое каждый человек несет в собственном теле с рождения… слишком страшный образ для впечатлительной души. Какой Бог , – вопрошали они, – проклянет невинное дитя за то лишь, что оно посмело родиться? Хороший вопрос, над ним и до сих пор ломают голову многие изощренные умы. Но слова Святой Девы не подлежат сомнению, независимо от того, понимают или не понимают теологи весь заложенный в них потаенный смысл.

– Антон Левенгук, – заговорил Септус, – тебе был зачитан точный удостоверенный текст из Священного Писания. Ты отрицаешь его истинность?

Левенгук смотрел ему прямо в глаза.

– Я вынужден отрицать, – ответил он. – Я тщательно исследовал человеческую кровь. В ней нет никаких змей.

Лизоблюды в зале уже раскрыли было рты, чтобы ужаснуться новому богохульству… однако даже они почувствовали, что этот человек не богохульствует. Он… просто констатирует факт.

До чего же странно.

Септус приосанился на своем патриаршем троне. Похоже, это будет поинтереснее заурядного дела о ереси.

– Ты ведь понимаешь, – сказал он Левенгуку, – что речь здесь идет о первородном грехе. Благословенная Дева утверждает, что люди отравлены грехом, и лишь она может искупить этот грех.

– Вовсе нет, – резким голосом возразил Левенгук. – Здесь утверждается, что в крови человека есть змеи. Я же знаю, что их там нет.

– Но змеи – это всего лишь… – Септус вовремя остановился. Он едва не сказал, что змеи – всего лишь метафора. Однако это открытое слушание, и любое его заявление может приобрести силу закона. Объявить же, что некую часть Священного писания нельзя понимать буквально… ни один из Патриархов не осмеливался этого делать, и Септус вовсе не горел желанием быть первым.

– Давай же проясним ситуацию, – сказал он Левенгуку. – Ты отрицаешь доктрину первородного греха?

– Нет. В теологии я профан. Я лишь изучал кровь и не нашёл в ней змей.

Один из подхалимов решился возмущенно вскрикнуть… но очень тихо: даже глухой понял бы, что возмущение было притворным.

Прокурор Бен‑Жакоб решил поучаствовать в процессе.

– Нужно, однако, иметь в виду, что змеи могут быть очень, очень малы.

– Вот именно! – внезапно оживился Левенгук. – Я создал прибор, позволяющий наблюдать очень маленькие вещи так, как если бы они были гораздо больше. – Он порывисто повернулся к Септусу. – Вашему Святейшеству знаком телескоп? Прибор для наблюдения далеких предметов?

Патриарх нехотя кивнул.

– Мой прибор, – продолжал Левенгук, – основан на том же принципе. Это линзовое устройство, увеличивающее изображение предметов, из‑за своих малых размеров невидимых невооруженным глазом. Я тщательнейшим образом изучил человеческую кровь; и, хотя она содержит множество крошечных образований, природа которых мне неясна, я готов присягнуть, что среди них не было змей. Спящих или любых других.

– М‑м… – Септус в раздумье положил руки на стол, за которым сидел. Когда он заговорил, то старался не встречаться взглядом с ответчиком. – Общеизвестно, что змеи отлично прячутся. Несомненно, они могли укрываться за… за этими самыми крошечными образованиями, которые ты только что упомянул.

– Полчища змей, – упрямо напомнил Левенгук. – Именно так говорит Святое Писание. Полчища змей в каждой капле крови. Без сомнения, они не могли все найти там место для укрытия; я провел сотни часов, охотясь за ними, Ваше Святейшество. Дни, недели и месяцы.

– М‑м.

Как ни неприятно было это признать, Септус не сомневался в утверждениях Левенгука. Патриарх сам обозревал небеса в великолепный телескоп и наблюдал потрясающие чудеса Вселенной – горы на Луне, пятна на Солнце, кольцо вокруг планеты Хронос. И он верил, что увеличитель Левенгука способен открыть взору не менее поразительные явления… пусть даже и не полчища змей в капельке крови. В любом случае змеи – не более чем аллегория, кто в этом сомневается? Святая Мария часто использовала поэтические сравнения, которые ни один мало‑мальски образованный человек не станет воспринимать буквально.

К сожалению, церковь составляют не образованные люди. Как бы ни был изощрен клир, основная масса прихожан все равно происходит из низов. Змеи в крови? Раз так сказала Дева Мария, значит, так оно и есть; и лишь небо поможет Патриарху, что осмелится хоть немного отойти от догмы. Фундаментальнейшая основа церковной власти есть Авторитет; авторитет духовного наставника и Священного Писания. И стоит Септусу публично признать, что какая‑либо из библейских доктрин – лишь метафора, а не непреложный факт – тем самым он вобьет первый гвоздь в гроб непререкаемого церковного авторитета.

С другой же стороны, факт есть факт. Если змей нет, значит, их нет. Бог создал мир и всех людей в этом мире; и если Творец решил, что кровь этих людей будет устроена так, а не иначе, обязанностью Матери‑Церкви является принять Его волю и воздать Ему хвалу. Держаться ложных догм, чтобы сохранить власть – это не просто трусость, это самое страшное богохульство.